20 
Голиаф наконец мертв? – переспросил Самуил.
– Он был убит в поединке молодым пастухом по имени Давид, который даже не состоял в отряде Саула. И послушай меня – вот в чем загвоздка. Я узнал от Абеля, священника Саула, что Давид пойдет справа от Саула.
– Мне это кажется справедливым, – сказал Самуил. – Голиаф внушал неописуемый ужас в Шефеле. Тот, кто победил его, действительно заслуживает больших почестей.
– Разумеется, разумеется! – поторопился согласиться Абрахам. – Наши доблестные воины достойны быть примером. Но это не все.
Самуил слушал, наклонив голову. Абрахам был изрядным сплетником.
– Этот Давид, очень красивый юноша, стал… другом Ионафана, – продолжил он, бросив многозначительный взгляд на Самуила. Но тот оставил намек без внимания; налил себе свежего пива и стал его пить большими глотками, смачно причмокивая языком. Потом он вытер бороду рукой и поднял на Абрахама суровый взгляд.
– Мне понятно совершенно все, – сказал он. – Ионафан также показал доблесть в битве. Молодые воины всегда хорошо понимают друг друга.
– Они хорошо понимают друг друга, поскольку вместе провели ночь, и на следующий день Ионафан отвел Давида к отцу и собравшимся офицерам, чтобы объявить им, что это его любовник, – сказал Абрахам, как ему казалось, тоном, не терпящим возражений.
– Между двумя воинами дружба может быть страстной, – сказал Самуил с невозмутимым спокойствием.
– Саул так или иначе сдержал торжественное обещание, – снова начал Абрахам слегка усталым голосом.
Самуил вынул из кармана нож, отрезал себе хлеба с сыром и, прищурив глаз, начал жевать, как пережевывают жвачку верблюд. Он опустошил свою чашу и повернулся к Абрахаму:
– Ты, несомненно, хочешь сказать, что вместо того, чтобы получить в награду дочь Саула, Давид получил его сына. Так?
Абрахам был захвачен врасплох.
– Да, это так, – наконец согласился он.
– Это доказывает только то, что Саул не хочет внуков от Давида, – сказал Самуил. – Я не видел этого Давида и, следовательно, не могу судить, справедлив Саул или нет. Всевышний отвернулся от него, перипетии его семейной жизни не занимают меня.
Сбитый с толку Абрахам оставался какое-то время безмолвным.
– Но… – проблеял он. – Давид… Ионафан…
– Ну, Абрахам! Если к этому лежит сердце… И ты без мула пришел из Миспа, чтобы сказать мне об этом?
– Мне это показалось важным. Целая армия влюблена в Давида, он вошел в царскую семью.
Самуил налил себе еще пива.
– Этот Давид. Чей он сын? – спросил он.
– Иессей из Вифлеема.
– У него много братьев?
– Их восемь. Трое самых старших в армии.
– Послушай. Серьезно. Что ты хотел сказать мне, Абрахам?
– Что есть такой юноша, слава которого взволновала народ. И что ты должен пойти в Иерусалим на праздник, чтобы посмотреть на него.
– А ты собираешься идти?
– Да.
– Ты хочешь вместе со мной поехать на моем муле? Абрахам прекрасно знал откровенность Самуила, но все равно смутился.
– Если только это не доставит тебе неудобств, Самуил…
– Сегодня ты переночуешь у меня, и завтра утром мы отправимся в путь. Будем в Иерусалиме через два часа.
– Но мы не найдем места…
– Что за нужда искать место? Мы сейчас же вернемся! – по обыкновению ворча, сказал Самуил, вставая. – Я пойду немного вздремну.
Вскоре раб сообщил Абрахаму, что ему постелили в отдельной комнате.
Самуил умылся холодной колодезной водой, потом растер ноги и локти густым маслом лавра. Позвал Абрахама на вечернюю молитву. Совершив ее, они сели ужинать. Трапеза была простой: суп с крупой и мясом птицы и салат. Самуил говорил мало, словно бережно хранил в себе какую-то тайну. И нарушил тишину только для того, что узнать у своего гостя, не слышал ли он, какого мнения об этих событиях Ахия.
– Священник сказал Давиду во время жертвоприношения, уже после победы, что на нем божественная отметина.
– Ахия это сказал?
– Мне было предано именно так.
– А ты знаешь, почему для праздника был выбран Иерусалим?
– Очевидно, это было решение Саула. Никто не сообщал мне подробностей.
– Иерусалим занят иезуитами, набатеанами, идуменами и другими людьми, которые не испытывают к нам чувства любви.
Абрахам вопросительно посмотрел на него, но Самуил молчал.
В действительности выбор Иерусалима был прост. Город не поддерживал никаких отношений с двенадцатью городами; он не допускал, и не было там места и иудейскому культу. (Первый храм – храм Соломона – был сооружен полвека спустя. Иерусалим был выбран культом бога Эл. Парадоксально, но это одно из имен Яхве, которое стало впоследствии именем его смертельного врага.)
20 
