Особенно,... 
134 
Повсюду, где проходил Дионис, к его кортежу присоединялись дриады, силены, сатиры, да и смертные тоже: мужчины и женщины, ищущие буйства, опьянения и приключений. Это был необычный, ни на что не похожий поход, одновременно оргиастический и завоевательный, где воины смешивались с танцовщицами, а их вождь разъезжал с золотым кубком в руке на высокой колеснице, запряженной пантерами.
В Дионисе объединялись и прорывались на свободу агрессивная гордость Ареса, любовные притязания Афродиты и мое собственное сластолюбие.
Издалека было слышно, как приближается его странное поющее воинство. Если какое-то царство или город отказывались впустить его — разгоралась яростная битва, где менады не уступали в драке иным удальцам. Но, встретив хороший прием, они отдавались кутежу, затеяв праздничное шествие, в котором воины поддерживали плясуний, отбивая такт на своих щитах, и весь народ следовал за ними в ночь безудержного веселья. На следующий день в канавах валялись сбитые вином с ног мужчины и изнуренные любовью женщины.
Дионис повсюду насаждал свой культ, а вместе с ним и виноградную лозу. А кто дерзал воспротивиться ему, впадал, по приказу бога, в безумие еще более тяжкое, чем бывает от опьянения. Ведь если человек отказывается выпустить, хотя бы на месяц своей жизни, хотя бы на день в году, своих внутренних демонов, они овладевают им, душат, порабощают и окончательно ввергают в безумие.
Так было с царем Фракии, который решил запретить выращивание винограда в своей стране. Он схватил косу, чтобы срезать лозы, но вместо этого, уже ничего не сознавая в своей ярости, перерезал ноги своим сыновьям, а потом и себе самому.
Другое злоключение случилось с пиратами, которые, встретив Диониса на каком-то пляже — одного, спотыкающегося, бесцельно блуждающего, — схватили его, чтобы получить выкуп. Но, едва они отвели его на борт своего корабля, как увидели гигантскую виноградную лозу, которая вдруг обвила мачту, оплела своими отростками снасти и опутала весла. Разъярившийся бог почувствовал, как в нем рычит тигриный гнев. И точно: откуда-то выскочили тигр со львом и всех на судне разогнали. Перепуганные пираты бросились в волны и утонули.
Ни в коем случае нельзя насильно удерживать или обманывать пьяного, злоупотребляя его состоянием; ведь он освобождается от какого-то несчастья или тяжести на душе.
Дионис, когда не был пьян, мог петь не хуже Аполлона и рассуждать так же искусно, как Гермес. И был столь же обаятелен, хотя из-за выпивки довольно рано располнел.
Он долго странствовал по Малой Азии, потом направился в Египет и дошел до Ливии, потом повернул в сторону Индии. Его рать беспрестанно пополнялась новобранцами, а золоченая колесница отягчалась дарами или трофеями.
Но, уже добравшись до середины Индии, Дионис решил, что должен отомстить за память своей матери, поскольку не обретет мира в душе, пока не восстановит справедливость.
Он велел поворачивать назад своим вакханкам, сатирам, солдатам, шлюхам; и все они, распевая, двинулись, на Запад.
По пути Дионис победил при Эфесе войско амазонок и принудил этих бесплодных воительниц к пчеловодству и виноградарству. Потом отплыл на Наксос, где утешил безутешную Ариадну.
Ему было тогда около двух тысяч лет, и он не старел. Стал бессмертным, не выпив ни капли амброзии. Завершалась эра Тельца; Тесей только что убил Минотавра. И Дионис научил народы называть меня Амоном, таково мое имя в эру Овна.
Каково же было удивление царя Пенфея, потомка Кадма, двоюродного деда Эдипа, когда он увидел, что под стенами его Фив разбили свой лагерь какие-то кочевники, а возглавлявший их молодой человек, утверждая, будто ему столько же лет, сколько и городу, потребовал постройки храма для себя и своей матери!
По улицам уже рассыпались вакханки и, тряся своими юбками и тамбуринами, увлекали в пляс прохожих или предсказывали им будущее.
Пенфей был суровым деспотом. Женщинам в городе полагалось ходить, только закутавшись в покрывало, а мужчины, отправляясь на работу, должны были шагать в ногу. И вдруг весь народ вышел из повиновения. Женщины сбрасывали покрывала, рабочие, забыв о работе, сбегались на площади, где чужеземцы откупоривали большие кувшины и зазывали каждого черпать оттуда вволю. Даже Тиресий, божественный слепец, возрастом в девять человеческих жизней, увенчал себя виноградным венком и пустился в пляс перед царским дворцом.
134 
