Особенно,... 
33 
После того как земля перестала наконец содрогаться, номы кое-как поднялись и ошеломленно уставились друг на друга.
— Что? — переспросил Масклин. Его голос звучал приглушенно, как бы издали.
— ………………..? — спросил Гердер.
— ……………………? — сказал Ангало.
— Что? Я не слышу тебя. А ты меня слышишь?
— ……………………?
Масклин видел, как шевелятся губы Гердера. Он показал на свои уши и покачал головой.
— Мы оглохли!
— ……………………?
— ……………………?
— Оглохли, говорю. — Масклин поднял глаза.
Над головой у них клубился дым, и из этих клубов дыма, с быстротой, поразительной даже для номов (а ведь для них время течет куда медленнее, чем для людей), вырвалось продолговатое, стремительно вытягивающее облачко, с огненным языком на верхушке. Нестерпимый шум превратился в просто очень громкий и очень скоро прекратился совсем.
Масклин поковырял пальцем в ухе.
Наступило какое-то странное шипящее безмолвие.
— Вы слышите меня? — неуверенно спросил Масклин. — Кто-нибудь слышит меня?
— Это… — невнятно и с неестественным спокойствием проговорил Ангало. — Это было очень громко. В жизни не слышал ничего более оглушительного.
Масклин кивнул.
У него было такое чувство, как будто его всего измолотили чем-то тяжелым.
— Ты ведь кое-что знаешь, Ангало, об этих летательных аппаратах, верно? — спросил он тихим голосом. — Люди на них летают?
— О да. В верхней ступени.
— Но ведь никто их к этому не принуждает?
— Не думаю, — сказал Ангало. — В книге было написано, что желающих летать очень много.
— Желающих?
Ангало пожал плечами:
— Так там было написано.
Ракета уже превратилась в отдаленную точку на самом кончике расширяющегося облака белого дыма.
Масклин наблюдал за ней.
«Мы сущие глупцы! — подумал он. — Мы ведь такие крохотные, а живем в таком большом мире, и все же не хотим хоть чему-нибудь здесь научиться, прежде чем отправимся куда-нибудь еще. Когда я жил в норе, я знал все, что мне надо было знать, но прошел всего год, и я нахожусь далеко, просто невообразимо далеко от своего бывшего дома и наблюдаю за каким-то непонятным аппаратом, возносящимся так высоко, что оттуда ничего само не падает. И я должен проделать предназначенный мне путь до конца, потому что не могу вернуться обратно. Не могу даже остановиться на полпути. Так вот что имела в виду Гримма, когда рассказывала о лягушках! Знание изменяет тебя, делает совсем другим. И тут уж ничего не поделаешь».
Внезапно он спохватился: чего-то не хватает.
Не хватало Талисмана.
Он побежал туда, где его оставил.
Маленький черный ящичек лежал все на том же месте. Все сенсоры вдвинулись внутрь, и не горела ни одна световая точка.
— Талисман! — нерешительно окликнул он.
Слабо загорелась одна красная точка. Несмотря на жару, Масклин весь похолодел.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
Талисман мигнул.
— Израсходовал слишком много пит… — сказал он.
— Пит? — переспросил Масклин. Он ломал голову, пытаясь понять, что означает это загадочное слово.
Световая точка померкла.
— Талисман! Талисман! — Он нежно похлопал по ящичку. — Ты успел сделать то, что хотел? Космический Корабль прибудет? Что нам сейчас делать? Проснись же, Талисман!
Световая точка окончательно погасла. Масклин подобрал Талисман и стал вертеть его в руках.
— Талисман!
Подбежали Ангало и Гердер, за ними Пион.
— Он сделал то, что собирался? — спросил Ангало. — Пока еще не вижу Космического Корабля.
Масклин посмотрел на них.
— Талисман не подает никаких признаков жизни.
— Не подает никаких признаков жизни?
— Ни одна точка не горит.
— И что это значит? — В глазах Ангало появился панический страх.
— Не знаю.
— Уж не умер ли он? — спросил Гердер.
— Он не может умереть. Он существует уже тысячи лет.
Гердер покачал головой:
— Это достаточно веская причина для смерти.
— Но он же не живой, он просто… просто талисман.
Ангало сел, обхватив руками колени.
— Он успел сказать, удалось ли ему передать все необходимое? Когда прибывает Корабль?
— Да послушай же ты наконец. Он израсходовал весь пит, — сказал Масклин.
33 
