Последние отзывы

  61  

— Расскажи мне, как дела у Дефореста, — продолжал я настаивать.

Опять тишина. Что же ей нужно? Особый подход? Я решил прибегнуть к старым добрым проверенным способам.

— У Блейка в «Песнях опыта» есть такие стихи, — сказал я монотонным голосом:

Любовь корыстна и жадна! Покоя нас лишая, Все под себя гребет она — С ней Ад и в кущах Рая.

По правилам, Рейчел должна была процитировать следующую строфу, но она, вероятно, ее не знала.

— Я рад, что ты здесь, ведь я так по тебе скучал. Но мне все же нужно кое-что от тебя услышать, хотя твой ответ может мне и не понравиться. — Я глотнул джина. — Вот еще строфа:

Любовь прекрасна и скромна. Корысти ей не надо; За нас в огонь пойдет она — С ней Рай и в бездне Ада!^[14]

Рейчел терпеливо выслушала эти идиотские душеизлияния и печально кивнула. (И не важно, что там говорят: поэзия, если ты можешь заставить себя что-нибудь продекламировать, беспроигрышна. То же самое и с цветами. Сунь им букетик, прочти стишок — и они у твоих ног.) Итак:

— Я собиралась тебе позвонить.

— Правда? Но когда я позвонил тебе в то воскресенье, ты рассказывала мне о машинах, дорогах и прочем.

— Нет, я собиралась вчера тебе позвонить.

Я был благодарен ей, и она поняла это по хрипоте в моем голосе:

— Для чего?

Она не могла или не хотела отвечать. Но все и так было ясно. Я собирался сказать: «Прости, мне надо несколько минут побыть одному». На деле же я произнес:

— Погоди — только схожу отлить.

За две минуты я побрызгал под мышками, посыпал тальком в паху, отхаркался, как смог, в раковин}', поправил покрывало на кровати, зажег огонь, раскидал по полу обложки от пластинок и журналы левого толка, выкинул какие-то замызганные трусы и вонючие носки прямо в окно, задернул шторы, убрал «Записки о Рейчел» со стола и помчался наверх, даже не особенно запыхавшись.

— Давай… давай спустимся вниз.

Она встала и требовательно посмотрела на меня. Не сумев придумать ничего более уместного, я просто подошел к ней и поцеловал.

— С Дефорестом не вышло, или как?

— Ничего хорошего.

Моя левая рука соскользнула с ее ягодицы и схватилась за бутылку с вином.

— Пойдем вниз — там поболтаем.

Но мы отвлеклись еще на один поцелуй и вскоре уже, обнявшись, сидели на диване и разговаривали.

Дефорест за время моего Упадка, кажется, вышел из игры. Конечно же, ненормальная сука не сказала ему, что собирается поехать ко мне, и это бесило его больше всего. Кроме того, хотя Дефорест и не заговаривал об этом, Рейчел чувствовала, что он уверен, что я в тот раз ее трахнул. Я был польщен, узнав, что Рейчел в один прекрасный момент заявила ему, что вовсе не трахалась со мной (хотя Дефорест и не ждал подобных откровений). Он вроде бы ей поверил, но через пять минут разрыдался. Псих. Это было десять дней назад. Что произошло потом? Он дважды разбивал свою машину; непрерывно плакал; ушел с работы; однажды заявился к Рейчел в класс и вытащил ее оттуда прямо во время занятий. Рейчел имела потом неприятный разговор с директором школы и решила, что с нее хватит. В заключение она высказалась в том смысле, что не хочет делать несчастными сразу двоих, так что лучше она осчастливит хотя бы одного, если сможет.

— Меня? — спросил я без выражения.

— Если ты меня еще хочешь.

Вот так.

Что касается композиции, комедия шагнула далеко вперед со времен Шекспира, который в финале своих легкомысленных историй мог поженить любое старое дерьмо с любой престарелой блядью (возьмите хотя бы Клавдио и Геро из «Много шума из ничего»), и это сходило ему с рук. Но финальный поцелуй давно уже ничего не символизирует, а пьяная свадьба больше не может быть метафорой страсти. Теперь поцелуй стал началом комедийного действия, а вовсе не его концом, лишь дающим надежду на новое действие, к которому зритель в любом случае не допускался. У нас уже выработалась привычка заходить все дальше и дальше за посулы вечного счастья: как результат — упадок человеческих отношений, но зато каждый может увидеть себя со стороны, может учиться на своих ошибках.

Итак, на этой стадии, с устраненными препятствиями (Дефорест, Глория) и при наличии непосредственно любовного акта, комическое действо подходит к счастливой развязке. Но кто теперь этому верит?

Готовы?

Дня начала я решил испробовать кое-что весьма замысловатое. Я поднялся, налил выпить. Пока мы пили, не отводил от Рейчел глаз, затем забрал у нее стакан. Для этого трюка нужно хотя бы метр восемьдесят роста, но я все равно решил попытаться: опустился перед ней на колени и притянул ее голову к себе… Плохо, не хватает роста — ей пришлось сложиться пополам, груди на коленях. Я подался вперед и принялся обрабатывать уши и шею, лишь изредка скользя по ее губам. Затем, когда боль в коленях стала нестерпимой, я вместо того чтобы грубо завалить ее на диван или тащить в свою комнату, стянул Рейчел на пол, так что она оказалась наполовину на мне, наполовину рядом со мной. (Там были голые доски, и мое решение должно было выглядеть достаточно спонтанным.) Я схватил ее за бедро, чтобы зафиксировать в этом положении.

  61