Особенно,... 
98 
— Он спит как камень, — совершенно спокойно ответил Черных, на минутку обернувшись к Светлане. — У него сейчас хоть стреляй над ухом — не моргнет. А борода у него молодая, слабая, чуть заденешь — и нет ее…
— Да он утром сам побрился бы…
— Не побреется. Вскочит и убежит. Отказавшись от ужина, Светлана тихонько, за-
задумчиво вышла из палатки. Быстро темнело. Светлана постояла, послушала степь, вздохнула раз-другой и направилась в вагончик, где вечернее девичье секретничанье было в самом разгаре. Девушки немедленно зазвали Светлану в свой кружок, но чем-то все же были смущены, и ей невольно подумалось, что секретничали они о Леониде.
Всегда живая, веселая Феня Солнышко, лукавя, попыталась придать своему лицу выражение безмерной озабоченности, но эта ее попытка была явно безуспешной: быстрые глазки-шарики, казалось, вертелись на ее округлом, добром лице, как веселые чертенята.
— Что же делать? Что делать? — заговорила, захлопотала она, стараясь не встречаться взглядом со Светланой и делая вид, что продолжает прерванный разговор. — Ну, чем же, девоньки, кормить-то вас? Тоня вон ездила в колхоз — ничего не выходит: не режут свинью! Нет мяса! К Северьянову надо ехать самому бригадиру, а нас он не слушает.
— Ну, а бригадиру некогда, — грустно отозвалась Светлана.
— Вот и беда! Ему не до мяса.
Но веселая сибирячка не умела хитрить. Видя, что никто из девушек не собирается поддержать ее, она вдруг осеклась, застыдилась, внезапно рассмеялась над своей простотой, обхватив Светлану пухлыми, в ямочках, очень розовыми руками, прижавшись щекой к ее плечу, сказала:
— Замять хотела наши секреты, да ничего не получается: с языка он не сходит! Мы ведь все о нем тут говорили. Слышишь, девонька?
До сих пор девушки почему-то не решались заговорить со Светланой о ее отношениях с Леонидом Багряновым, хотя, конечно, немало изнывали от неудовлетворенного любопытства. Трудно сказать, почему они осторожничали. Скорее всего потому, что Светлана была самой молоденькой среди них, а по виду очень уж юной, очень застенчивой, и девушки, должно быть, стыдились касаться ее любви. Светлана всегда боялась, что девушки все же вот-вот осмелятся заговорить с ней, и теперь, когда наконец неожиданно случилось это, она с минуту была в полнейшем замешательстве. Но чуткость и благородство Фени. Солнышко, не назвавшей имя Леонида, очень облегчили положение Светланы. Потупясь, она вскоре полушепотом спросила:
— Что ж вы говорили о нем?
— Ужасно он рискованный, кипучий и даже отчаянный человек! — вроде осуждающе, но не без удовольствия ответила Феня Солнышко. — То с директором схватился зуб за зуб, то в ледяную воду полез, а то работает до упаду.
— А это плохо, что он такой?
— Плохо, девонька! Сгорит скоро!
— Что ты, да его на сто лет хватит! — очень убежденно и слегка развеселясь, возразила Светлана. — Ты знаешь, какой он сильный? И потом, чем чадить, пусть лучше горит.
Только теперь девушки, окружавшие столик, вдруг оживились и заговорили:
— Что верно, то верно!
— Подушила бы тех, от которых только чад!
— Да-а, около огонька и жить весело! Феня Солнышко, все еще не выпуская из своих объятий Светлану, ласково, как ребенка, раскачивая ее, вздохнула весело и немножко завистливо:
— Счастливая ты!
Потом, обежав глазками всех девушек, точно испрашивая у них согласия на что-то, прошептала:.
— Скоро ли свадьба-то?
Будто жаром из топки пахнуло в лицо Светланы.
— Ой, что вы, да какая же сейчас свадьба? — воскликнула она чуть слышно, пряча лицо от девушек. — В такое время!
— Самое время: весна, — возразила Феня и засмеялась.
— С ума сошла, Феня! — совсем застыдилась Светлана. — Какая свадьба, когда здесь такая работа!
— Работа не помеха!
— Да и какая же здесь… жизнь?
— С милым, девонька, рай и в шалаше!
— Да где он, шалаш? — Сделаем!
Внезапно Светлана вырвалась из объятий Фени Солнышко и, встав у окна, отвернувшись от девушек, негромко сказала:
— Ну тебя, Феня, мне стыдно!
— А что тебе, дурочка, стыдиться? — ласково оговорила ее Феня Солнышко. — Ты ни у кого ничего не крала. Ты свое в жизни нашла. Тебе надо смело смотреть людям в глаза!
— Ой, да отстань же ты!
Но прошло какое-то время, и Феня Солнышко, зная, что Светлана не умеет сердиться, приблизилась к ней и спросила:
98 
