Особенно,... 
74 
После первого отделения устроили длинный антракт. В фойе пели под аккордеон. Хорошо пели — и девчата и ребята. И вновь вокруг Александра никого не было. В цехе девушки вели себя смелее; здесь чего-то стеснялись, не подходили «Пора, наверно, отступать», — подумал Александр. Но только он направился к выходу, его окружили:
— Куда же вы, Александр Васильевич? Сейчас танцы будут.
— Да я танцор-то какой? А кроме того, надо сына проведать.
— С Павликом все в порядке, — сказали ему. — Девочки уже ходили смотреть. С ним сидят по очереди.
Согласился ещё немного побыть, — и снова от него все отошли. Понял, что существует, видимо, неписаный закон, в согласии с которым девушки во время таких вот публичных событий должны вести себя соответствующим образом, а именно: только в том случае каждая из них может быть с молодым человеком, если не побоится людской молвы; а не побоится лишь та, которая свои отношения с этим человеком определила, то есть его невеста; с чужим же можно быть, не опасаясь молвы и не теряя своего достоинства, лишь во время танцев.
И в самом деле, как только начались танцы, к нему стали подходить одна за другой: «Ну, Александр Васильевич, ну что же вы сидите? Пойдемте, приглашайте…»
— Танцор-то я какой! — повторял Александр. — Еще ноги вам оттопчу.
— Ничего, у нас все такие танцоры. Пошел с полненькой Галей Гурченко, покрутился по залу.
— Вы же замечательно танцуете! — восхищалась Галя. — А говорили: ноги оттопчете. Какой вы! Ни разу даже не наступили. Водите, что бог.
— Все-таки бог, наверно, лучше водит. — Александр шутил. Но на душе у него не было спокойно. Он ощущал свою неправоту перед памятью Сашеньки, Не надо было соглашаться, не надо было приходить сюда.
Неожиданно в веселой толчее он увидел ту девушку с голубыми глазами и локонами из белого золота. Почему-то он ее так и не встречал все это время в цехе.
— Кто она? — спросил Александр свою партнершу, указывая глазами на голубоглазую.
— Это Майя Сиберг. Аппаратчица.
— А почему ее никогда не видно в цехе?
— Наверно, потому, что она этот месяц в вечернюю смену работает.
После перерыва снова два места возле Александра пустовали. Едва дождался следующего антракта и, стараясь сделать это как можно незаметнее, скользнул к выходу. Черное небо было в крупных звездах. Теплый июльский воздух пах резедой и душистыми табаками. В клумбах стрекотали кузнечики и мерцали светляки.
Нашел общежитие, нашел комнату, где должен быть Павлушка. За прикрытой дверью было тихо, постукивали часы-ходики. Приотворил дверь: Павлушка спал прямо перед ним на постели; загородив свет ночной лампочки газетой, возле него сидела и читала книгу… да, это была, конечно же, она, Майя.
Удивленный, вошел, сказал:
— Добрый вечер. Но вы же были на танцах. Я видел…
— Да, я была. — Отложив книгу, Майя поднялась со стула. — Но после танцев наступила моя очередь дежурить. Мы так написали на бумажках, и я вытащила из Галиной шляпы третью очередь. — Девушка смущалась, густо краснела, как было в первый раз, тогда, в бытовке.
— Спасибо, — сказал Александр. — Большое спасибо. Мы сейчас отправимся. А вы спешите на вечер. Там ещё долго…
— Как? Вы уходите? А ещё придет дежурить Сима, потом Нина, Валя…
— Нет, нет, мы поедем. А то автобусы перестанут ходить.
Александр стал одевать сонного Павлика; тот не просыпался, только недовольно хныкал и валился на подушку.
— Очень беспокойство мальчику, — сказала Майя. — Может быть, лучше ему остаться. А утром мы его привезем. Завтра на работу не надо, завтра воскресенье.
Александр слушал ее голос, ее речь: Она говорила с каким-то удивительно приятным акцентом: растягивала гласные, твердо выговаривала согласные; казалось, что Майя не говорит, а поет вполголоса, поет мягко, задушевно, успокаивающе.
Он все-таки собрал Павлушку в путь, поднял его на руки. Павлушка продолжал спать, обхватив его за шею, положив головенку на плечо.
— Я вас должна проводить, — сказала Майя. — Сейчас немножко темно, вы можете оступиться.
Она шла по улице впереди него, заботливо указывая путь.
— У вас красивое имя, — сказал Александр. — Майя!
— Это не совсем настоящее мое имя, — ответила она. — Мое правильное имя — Майму. «Майя» — так меня по-русски называют.
— А вы разве не русская?
— Я эстонка. Моя родина Нарва. Такой город на самом востоке Эстонии.
74 
