Последние отзывы

  234  

— Это же мертвый человек! На пенсию рано — годы еще не те. Значит, надо поработать на низовой практической работе. Может быть, жизнь его поразогреет, разожжет.

Сельского секретаря поддержали.

— Что ж, — сказал Василий Антонович. — Вопрос ясен. — Он не был, этот вопрос, для него очень ясным, напротив, был несколько неожиданным. Но он сказал: вопрос ясен. Он понимал, какая сила — обком, пленум обкома. Ясно было одно — что надо этой силе подчиняться. — Проголосуем, поскольку было мое предложение избрать товарища Огнева в бюро обкома. Кто за? Видимо, я один. Кто против? О!.. Подавляющее большинство. — Он нагнулся к представителю ЦК. Потом поманил к себе Лаврентьева, Сергеева, других только что избранных членов бюро обкома, они пошептались за столом. — Товарищи, — сказал Василий Антонович, обращаясь к залу, — есть предложение устроить коротенький, минут на десять, перерыв.

В перерыве уже избранные в новое бюро думали о том, кого же предложить на место Огнева. Назывались различные фамилии. Но он думал все о ней, о ней, беспокоившей его, фамилии. Владычин… Да, Владычин должен сменить Огнева. В нем есть что-то раздражающее Василия Антоновича. Но это раздражающее как раз и необходимо. Это энергия Владычина, его молодость, бесстрашие, решимость идти в любое сражение, широта и самостоятельность взглядов. Нельзя равняться только на то, что тебя лично устраивает. Какой-то, мудрец сказал, что здравомыслящим мы склонны называть лишь того, кто думает так же, как мы. Подбор по такому признаку не полезен. Он, этот Владычин, колючий, взъерошенный. Ладить с ним, наверно, нелегко. Но «ладить» — это не равнозначно «работать». А работать он умеет.

Василий Антонович высказал свою мысль, и с ним согласились. И когда перерыв окончился, он предложил пленуму обсудить кандидатуру члена областного комитета, секретаря Свердловского райкома партии Игоря Владимировича Владычина.

Владычина не просили вставать и показываться или рассказывать свою биографию. С ним познакомились на конференции.

— Знаем! — закричали со всех сторон. — Правильно. Поддерживаем.

Проголосовали. Владычин был избран в бюро, секретарем обкома, единогласно. Короткий, организационный пленум закрылся. Расходясь, люди говорили только об одном — о том удивительном шаге, какой сделал Денисов. Жаль, что разговоров этих не слышал Василий Антонович. Он бы гордился. О нем говорили хорошо.

— Железный мужик! — сказал кто-то. — Через все переступил. Через личное, через обиду, через критику. Честно говоря, я его вчера выбросил из бюллетеня. Сегодня бы оставил. Даже бы жирной чертой подчеркнул.

В этот же день собралось и новое бюро. Огнева не было на привычном месте. Был Владычин, немножко смущающийся, тихий; пытливым, прощупывающим взглядом он посматривал на Василия Антоновича.

Вечером Юлия сказала:

— Василий Антонович, я хотела дождаться Сони. Но Соня неизвестно еще когда вернется.

— Почему — неизвестно? Скоро теперь. Буквально через несколько дней.

— Ну все равно, это уже особого значения не имеет. Мы поженились с Игорем. И я, хочешь не хочешь, должна переехать к нему. Я его жена, Василий Антонович.

Василий Антонович не долго думал над тем, кто такой этот «Игорь».

— Ах так? — сказал он. — Ну да, да, да. Я тебя, Юлия, поздравляю. Но почему же спешка? Соню бы подождала…

— Теперь мне просто неудобно у вас жить. И без того получается не совсем ладно: два секретаря обкома женаты на сестрах. Родственные связи. Семейственность.

— А что же делать? Не резать же одного из нас или кого-либо из вас, сестер? Словом, раз ты жена, слушайся его. Мой голос веса уже не имеет.

Он обнял ее, кажется, впервые в жизни, поцеловал в щеку. Черт ее принес полтора года назад в Старгород! Злился тогда на эту красивую, молодую, по его мнению, беспутную бабу. А вот привык, вновь и как-то по-новому вошла она в семью. Теперь отрывать надо было живое. Все расставания отвратительны. Любое из них — разграбление души. Шурка уходит, Юлька уходит…

— Взбесились вы все! — сказал он и ушел в спальню. Сел за столик Софии Павловны, трогал разложенные на нем ее карандашики, приспособления для маникюра, переставлял флаконы. И о чем-то думал. Но о чем — объяснить толком бы не смог.

55

Софию Павловну доставили на санитарном самолете. У нее было двустороннее воспаление легких, как сказал врач: крупозное и тотальное. Температура была за сорок. София Павловна по временам теряла сознание. Но сознание ее прояснилось, когда она увидела испуганные глаза Василия Антоновича, вместе с Александром и Юлией встретившего самолет в аэропорту.

  234