153 
– Ах, лорд Рутерфорд, вы, как всегда, умиляете меня, – сказал Рамзес. – В другом мире, в другие времена и я произносил перед своим окружением такие же безумные речи. Вот что делают с нами дворцы и титулы. Но я слишком задержался здесь. Самир, если хочешь, пойдем со мной. Или я ухожу один.
– Я буду с вами, сир, – сказал Самир. Он поднялся и церемонно поклонился Эллиоту. – До утра, милорд.
Рамзес вышел первым, потом Самир. Джулия сидела не шевелясь, потом вдруг вскочила и бросилась вслед за Рамзесом. Она поймала его в темном лестничном пролете черного хода, и они снова крепко обнялись.
– Пожалуйста, люби меня, Джулия Стратфорд, – прошептал царь. – Клянусь, я не всегда бываю таким кретином. – Он обхватил ее лицо ладонями. – Поезжай в Лондон – там ты будешь в безопасности. Мы увидимся, когда этот кошмар закончится. Джулия запротестовала.
– Я не обманываю тебя. Я слишком люблю тебя, чтобы лгать. Я рассказал тебе все.
Она смотрела, как Рамзес медленно спускается по ступеням. Он снова надел головной убор, превращаясь в шейха, и, выходя на улицу, прощально махнул ей рукой.
Джулии не хотелось возвращаться в номер. Она не хотела видеться с Эллиотом.
Теперь она знала, зачем он отправился в это путешествие. Она и раньше догадывалась, но теперь это стало окончательно ясно. Он даже решился на такую крайность, как преследование. Он пошел в музей за Рамзесом.
С другой стороны, что тут удивительного? Ведь он верил, он единственный, кроме Самира, верил в эликсир бессмертия. Тайная надежда соблазнила его.
Возвращаясь в номер, она молилась о том, чтобы он понял, какое зло затевается. А когда подумала о человеке – не важно, злом ли, жестоком ли, опасном ли, – о человеке, низвергнутом во тьму, из которой уже не выбраться, то снова задрожала и заплакала.
Эллиот все еще был там – допивая остатки джина, он сидел в огромном кресле, как всегда подтянутый и элегантный – даже в одиночестве, даже в темноте.
Когда Джулия вошла, он не взглянул на нее. Он никак не мог собраться с силами и встать. Она закрыла дверь и подошла к нему.
И начала говорить – без обиняков, без намеков. Она просто пересказала то, что говорил ей Рамзес. Она рассказала о пище, которую нельзя есть, о скоте, который нельзя забить, о постоянном чувстве голода; она рассказала об одиночестве, об изоляции от всего человечества. Она расхаживала по комнате взад-вперед и рассуждала как бы сама с собой, не глядя на графа, стараясь не встречаться с ним глазами.
Наконец она замолчала. В комнате стало тихо.
– Когда мы были молодыми, – произнес Эллиот, – твой отец и я, мы проводили много времени в Египте. Мы рылись в книгах, исследовали гробницы, переводили старинные тексты. Мы день и ночь рыскали среди песков. Древний Египет! Он стал нашей музой, нашей религией. Мы мечтали найти здесь некую тайну, некий секрет, который вывел бы нас из скучной повседневности и безнадежности человеческого бытия. Правда ли, пирамиды хранят нераскрытую тайну? Правда ли, египтяне знали магический язык, который был понятен самим богам? Какие еще нераскрытые гробницы спрятаны в этих холмах? Какая философия еще не известна людям? Какая алхимия? Или тайны создаются высокой культурой? Высокие знания и сами по себе являются тайной. Нам было страшно интересно, правда ли, египтяне были такими мудрыми и загадочными или это был самый обыкновенный грубый народ? Мы так и не узнали этого. Я и сейчас ничего не понимаю. Знаю только, что мы искали, это был поиск, страсть. Поиск, ты понимаешь меня?
Джулия молча смотрела на Эллиота. Какой он старый! Какой печальный, обреченный у него взгляд! Он выбрался из кресла, подошел к ней и поцеловал в щеку. Также изящно, как вообще все, что он делал. И снова Джулии в голову пришла странная мысль, которая часто посещала ее в прошлом. Она могла бы влюбиться в него и выйти за него замуж – если бы не было Алекса и Эдит.
Если бы не было Рамзеса.
– Я боюсь за тебя, моя дорогая, – сказал Эллиот и ушел.
Ночь, одинокая безмолвная ночь. Лишь тихое эхо играющей внизу музыки. Теперь крепкий здоровый сон без сновидений казался ей навсегда утраченной сладкой привилегией детства.
7
Рассвет. За огромной расплывчатой тенью от пирамид, за бесформенным сфинксом, широко раскинувшим на песке свои каменные лапы, простиралось бескрайнее розовое небо.
Слева виднелись туманные очертания отеля «Мэна-хаус». Кое-где в боковых комнатах еще горел слабый свет, но в отеле было тихо.
153 
