137 
Эллиот поразился, как она говорит по-английски.
Закрывая дверь, Клеопатра пожала плечами.
– Да, твой язык стал мне понятен, – сказала она. – Сегодня на улицах города я слушала и твой язык, и другие. Я многому научилась. Только мое прошлое для меня остается загадкой, тот мир, который я не могу вспомнить. – Она вдруг разозлилась. Почему он так смотрит на нее? – Где Рамзес? – Она была уверена, что именно так зовут голубоглазого мужчину.
– Я разговаривал с ним. И сказал ему, что нам нужно.
– Да, лорд Рутерфорд. – Клеопатра подошла к нему, но граф отшатнулся. – Ты что, боишься меня?
– Не знаю. Я хочу защитить тебя, – прошептал он.
– Да, верно. А Рамзес, голубоглазый человек… Почему он не пришел?
Что-то неприятное мучило ее, что-то очень неприятное. Смутный образ Рамзеса ускользал. Вот Рамзес, он стоял далеко от нее, когда она закричала. Змеиный яд… Она кричала, но никто ее не слышал. А потом ей на лицо положили черную тряпку.
Клеопатра отвернулась от графа.
– Будет только легче, если я ничего не вспомню, – прошептала она. Иногда я что-то вижу, а потом снова не вижу ничего. – Она опять повернулась к Эллиоту.
– Тебе нужно немножко потерпеть, – сказал лорд Рутерфорд. – Он придет.
– Потерпеть? Я больше не могу терпеть! Я хочу найти его. Скажи мне, где он. Я пойду к нему.
– Это невозможно.
– Возможно! – Ее голос сорвался на крик. Она увидела в глазах графа страх, она увидела… Что это было? Нет, не отвращение, которое она видела на лицах других людей. В его взгляде было что-то другое. – Скажи мне, как его найти! – крикнула она и сделала еще несколько шагов – Эллиот попятился к стене. – Я выдам тебе один секрет, лорд Рутерфорд. Вы слабые, все вы. Странные создания! Мне нравится убивать вас. Когда вы умираете, моя боль затихает.
Она бросилась на Эллиота, схватив его за горло. Она вытрясет из него правду, а если он ничего не скажет, убьет его. Вдруг сильные руки вцепились в нее, оттаскивая в сторону. На мгновение Клеопатра растерялась, закричала, брыкаясь, а потом увидела перед собой голубоглазого мужчину. Кто это?! Она узнала его, но пока он был недосягаем. С ее губ сорвалось его имя: «Рамзес!» Да, это был Рамзес, мужчина с голубыми глазами… Она кинулась к нему, вытянув вперед руки.
– Уходите! – крикнул Рамзес графу. – Уходите отсюда, уходите!
Горло у него было как мрамор – она не могла сломать позвонки! Но Рамзес тоже, как ни силился, не мог оторвать ее от себя. Она поняла, что Эллиот, лорд Рутерфорд, ушел, хлопнув дверью. Теперь она осталась наедине со своим возлюбленным, с Рамзесом, который в иные времена отвернулся от нее, с Рамзесом, который смертельно обидел ее. Не важно, что она не все помнит! Ведь она вспомнила само имя. Она знала!
Они боролись, перебираясь из одной комнаты в другую. Клеопатра высвободила правую руку, но успела только поцарапать противника своими костлявыми пальцами, а потом он опять схватил ее за запястье. Клеопатра дралась изо всех сил, шипя от ярости. Потом она увидела, как Рамзес занес руку, и попыталась увернуться, но удар настиг ее, и она опрокинулась на кровать. Всхлипывая, зарылась лицом в подушки. Она не смогла убить его! Она не смогла сломать ему шею.
– Будь ты проклят! – сквозь рыдания прокричала она на древнем языке. – Злобный Рамзес! – Клеопатра лежала на животе, подложив руки под грудь, глядя со злостью, сожалея, что не обладает ловкостью кошки и не может, подпрыгнув, выцарапать эти голубые глаза.
Но почему он так странно смотрит на нее? Почему он плачет?
– Клеопатра! – прошептал Рамзес.
Ее взор затуманился: груз воспоминаний придавил ее. Ей стало так тяжело, что она чуть сама не расплакалась. Только не сдаваться! Мрачные, ужасные воспоминания, память о страданиях, которые ни за что не должны повториться.
Клеопатра села на кровати, глядя на Рамзеса и поражаясь выражению нежности и страдания на его лице.
Он был очень красив, очень. Кожа, как у тех юнцов, губы твердые и нежные. И глаза, огромные глаза, прозрачные голубые глаза. Она видела его в другом месте, в темной комнате, когда поднималась из ада. Он наклонялся над ней, шепча древнюю египетскую молитву: «Ты есть, ты пребудешь вовеки!»
– Ты сделал это со мной, – прошептала она. Она услышала звон разбитого стекла, почувствовала, как дрожат доски, почувствовала камни под босыми ступнями. Ее руки были черными и сморщенными.
– Ты перенес меня сюда, в эти «новые времена», а когда я потянулась к тебе, ты сбежал.
137 
