Особенно,... 
159 
11 ноября корпусный командир, по жалобам некоторых лиц на Наказного атамана Черноморского войска, удалил Бескровного от должности, назначив на его место генерал-майора Заводовского.
Лукавый попутал корыстью одного из лучших генералов Черноморского войска, известного своими военными подвигами еще с Отечественной войны. Израненный в боях, имея за военные отличия, кроме прочих наград, золотую саблю, бриллиантовый перстень и офицерский крест св. Георгия, Бескровный был вместе с тем и отличный администратор. Нужно было видеть, как он, приняв в управление Черноморское войско, разоблачил издавна вкоренившиеся беспорядки, сменил виновных членов, внушил избранным на место их чувства служебного долга, чести и пользы войску и правительству. Молодой, видный собою, красноречивый генерал Бескровный был душою общества, где встречались люди, искавшие его покровительства. Бескровный готов был содействовать просителям, которые, в свою очередь, приносили атаману подарки. Эти-то искатели благосклонности атамана и, как тогда говорили, оскорбленные супруги и отцы были главными виновниками падения Бескровного.
Постройка за Кубанью укреплений, введение в них гарнизонов от Черноморского войска и беспрестанные движения наших отрядов по черкесской земле дали горцам почувствовать твердое намерение покорить их русской власти; но, подстрекаемые турками и надеясь на свои недоступные горные трущобы, не верили в возможность торжества русских войск. Были, однако, и сторонники мира и покорности, впрочем, немногочисленные. Масса народа желала войны, слыша от своих вожаков уверения в бессилии русских и посулы помощи могущественного падишаха. Приезжавшие из Турции купцы с товарами, а иногда и с военными запасами, или в видах личной пользы, или по поручению своего правительства поддерживали между черкесами дух ненависти к русским.
Осенью 1831 года, когда Кубань обмелела, скопища горцев неоднократно бросались на Кордонную линию; но крепкая стража наша отбрасывала хищников, и в схватке 27 сентября отбила значок. Волнение в горах усиливалось; слухи и вести, одни других нелепее, распространялись с необыкновенною быстротою.
Хан Оглы-Киер-Гирей-Султан, проживая по разным местам шапсугского владения, передавал черкесам, что султан турецкий не навсегда уступил России берег Абхазии от Анапы до Сухум-Кале; что о принадлежности этого берега Россия и Порта ведут переговоры. Он доказывал, что если бы береговая полоса принадлежала России, то давно была бы занята; что горские народы во всякое время могут надеяться на покровительство и защиту Порты, что они свободны от подданства России, а для вящего убеждения читал именной будто бы фирман падишаха, в котором, между прочим, повелевалось тем горцам, которые еще не примирились с Россией, отнюдь не мириться.
Начальствовавший в Анапе генерал Вышеславцев и Черноморский наказной атаман старались разуверить горцев в ложных слухах: они передавали им чрез приверженных к нам черкесов, что по адрианопольскому трактату берега Абхазии навсегда уступлены во владение России, что султан Гирей только мутит в горах умы легковерных, к собственному вреду их, и что читанный им фирман подложный. Бунтовщика советовали поймать, что, однако, не удалось, или, по крайней мере, его не выдали русским, а был слух, что султана Гирея сами горцы убили в ауле Энем, при драке шапсугов с бжедуховцами, не враждовавшими с русскими.
Шапсуги, заклятые враги русских, злобились на все горские племена, готовые покориться, и нередко нападали на них. Все эти волнения в горах были причиною, что в 1832 году только отважный разбойник Казбич тревожил набегами кордонную линию.
27 декабря черкесы, переправясь на нашу сторону близ Тиховского пикета, в дистанции Славянского поста, намеревались пробраться к селению Полтавскому. По данному сигналу, наши легкие отряды пустились со всех сторон на партию хищников. Видя себя открытыми, черкесы отошли к Кубани, но успели сжечь сено кордонных и пограничных жителей, разорить и сжечь несколько пикетов. В одном из последних, отстоявшем от Ольгинского поста в 18 верстах, горцы встретили сопротивление. Здесь находился на Кордонной страже урядник 5-го конного полка Иван Григорьевич Сур, с тринадцатью казаками. Окруженный со всех сторон неприятелем, он решился защищаться до последней капли крови. До трех сот хищников, атаковавших пикет, открыли по защитникам ружейный огонь, — требуя сдачи. В ответ из пикета летели казацкие пули, поражавшие разбойников. При неравенстве сил в пикете было уже двое убитых и трое раненых казака, но Сур, не теряя присутствия духа, ободрял товарищей и продолжал отстреливаться. Черкесы бросились, наконец, штурмовать пикет и начали шашками подрубать пикетный плетень. Мужественного урядника и это не смутило: он продолжал, со своими столь же неустрашимыми сослуживцами, укладывать на вечный покой черкесов возле самых стен пикета, стреляя в упор. Часа два длилось сопротивление храброго Сура; горцы то усердно принимались рубить пикетные колья, то отскакивали с дикими криками, видя вокруг себя падавших мертвыми товарищей. Подоспевший, под командою подполковника Кривцова, отряд при двух орудиях выручил молодцов. Горцы, захватив с собою убитых и раненых, убрались за Кубань, провожаемые ядрами и картечью.
159 
