Особенно,... 
178 
— Нет.
— Моя дорогая, моя родная, я тебя люблю, ты любишь меня. Ты не можешь уничтожить нашу любовь, мы целиком принадлежим друг другу до конца дней, мы единое целое. Мы испытывали нашу любовь, она настоящая, сильная, прекрасная. Теперь я начинаю понимать — Стюарт просто заменяет Томаса, вот почему ты так запуталась. Ты предвосхищаешь потрясение от разговора с Томасом, ты действуешь с опережением. Пойми, когда случится настоящее потрясение, оно будет не таким сильным. Ну, разве не так? Пожалуйста, прекрати сходить с ума, стань прежней Мидж. Посмотри, ведь это я, Гарри, твоя любовь, твой любимый. Не предавай меня, не убивай меня горем! Ты придешь в себя, это просто шок, временное помешательство, ты больна, ты не в себе, ты спишь на ходу. Проснись!
Гарри поднялся и сделал несколько шагов к Мидж. Он приподнял ее, резким движением смяв ее платье в плечах. Грубо встряхнул ее, потом толкнул назад. Послышался звук удара — она ударилась головой о спинку стула.
Мидж приложила руку к затылку, глаза ее наполнились слезами.
— Если бы ты не взял его тогда с нами, — прошептала она, — я бы поехала с тобой в твою квартиру… Но теперь об этом поздно говорить.
Из коридора донесся какой-то шум. Гарри отодвинулся, а Мидж поднялась, поправляя платье и вытирая глаза. Потом кто-то постучал в дверь гостиной. Мидж подошла к двери, открыла ее, и в комнате появился лысый человек, в котором они не сразу узнали Уилли Брайтуолтона. По совету одного мудрого американца он перестал зачесывать волосы на плешь, коротко подстригся и теперь сверкал лысиной. К тому же он загорел и похудел.
— Уилли! — воскликнула Мидж. — С возвращением!
Уилли подошел и поцеловал ее в щеку, положил свой портфель на стол.
— Привет, Мидж, дорогая, надеюсь, ты не возражаешь. Я думал застать тебя одну, то есть я думал, ты так рано никого не принимаешь. Дверь была открыта, и я вошел. Привет, Гарри, я и к тебе собирался заглянуть. Очень удачно, что ты здесь. Я только вчера вернулся и так странно себя чувствую — на моих биологических часах полночь или что-то в этом роде. Я прямым рейсом из Сан-Франциско, всю ночь не спал, смотрел кино, глаз не сомкнул. Урсула хотела, чтобы я день провел в кровати, но мне не лежится и не сидится.
— Ты рад, что вернулся?
— И да и нет. В Калифорнии было великолепно. Джайлс провез меня по всему побережью, мы видели китов, больших серых китов, они совсем близко от берега. А еще мы посмотрели на тюленей и морских выдр, вам бы они понравились, и доехали до самой Мексики, видели Гранд-Каньон и пустыни. Там любят пустыни. Мы ненадолго встретились с Урсулой, она была на шикарной конференции в Сан-Диего, но там не задержалась. Она ненавидит Америку. А я должен сказать, что меня там все устраивает. Там человек чувствует себя свободнее. Возможно, потому что это чужой университет и меньше ответственности. Я читал лекции по Прусту и познакомился с несколькими прекрасными исследователями его творчества, преподавателями и студентами. У нас был марафон — мы читали Пруста для сбора пожертвований на нужды экологии. Очень забавно. Это называлось Прустофон…
— Ну и как Джайлс? — спросила Мидж.
— Превосходно! Это слово — часть моего английского образа, чтобы позабавить американцев. Все выходило так естественно. Он в отличной форме. Опубликовал статью, которая наделала много шума. Я из нее ни слова не понял!
— Думаешь, он там останется?
— Боюсь, останется. Я надеялся, он поедет в Оксфорд, но tout casse, tout lasse. Ну, Америка теперь не так уж далеко. Он подумывает купить дом с пальмами и бассейном. Там у всех есть бассейны, я много плавал…
— Ты хорошо выглядишь, — сказал Гарри.
— Кстати, о Прусте. Как дела у Эдварда?
— Не знаю, — ответил Гарри. — Он со мной не живет. Полагаю, он в порядке.
— Вот как… А Стюарт? Я сказал, чтобы Джайлс ему написал. Боже мой, я стал говорить сплошными американизмами. Так что же Стюарт, бросил свои безумные планы?
— Не думаю.
— Вот беда! У меня есть кое-что для него, Джайлс просил передать. И подарки для всех. Твой я принес. Мидж, дорогая, ты позволишь? Если бы я знал, что Гарри у тебя, я бы и для него принес.
Уилли стал открывать портфель, а Гарри сел рядом у стола. Он смотрел на Мидж, избегавшую его взгляда.
— Это просто конфетки. И бутылка бурбона для Томаса. Он, конечно, не большой любитель выпить, но ему дьявольски трудно найти подарок. Джайлс предлагал купить ему какой-нибудь жуткий американский галстук, но это, конечно, шутка. Вот пара забавных чулочков — там все девушки их носят, очень модно. Хорошенькие девушки, должен сказать, но для меня высоковатые. А вот блузочка и два платья; одна из преподавательских жен отвезла меня в магазин и сказала, что это dernier cri[62], ты уж извини, пожалуйста, ее акцент…
178 
