133 
Оба замолчали. Узкая улочка, по которой они шли, вывела их к рыночной площади.
— Отец…
Луций Корнелий взглянул на сына и поразился тому, как тот вытянулся: юноша будет высок ростом.
— Да, сын? — спросил он.
— Можно и мне купить шляпу?
* * *
Когда царь Митридат услышал о том, что в Киликии находится римский наместник, который собирает местные войска, он в изумлении уставился на Гордия, нового царя Каппадокии и своего информатора:
— Кто этот Луций Корнелий Сулла?
— Никто о нем ничего не знает, о светлейший, кроме того, что в прошлом году он был главным магистратом Рима, а еще раньше — советником при нескольких римских военачальниках: Гае Марии в африканской кампании против Югурты, Квинте Лутации Катуле Цезаре в походе против германцев, Тите Дидии в Испании, — ответил Гордий, всем своим видом демонстрируя, что имена этих военачальников, кроме имени Гая Мария, не значат для него ровным счетом ничего.
Они ничего не говорили и Митридату, но тому в который раз пришлось пожалеть о скудости своих познаний в истории и географии. Расширять горизонты знаний Митридата предоставлялось Архелаю.
— Это, конечно, не Гай Марий, это Луций Корнелий Сулла, — задумчиво проговорил Архелай, — но мы не должны недооценивать его только потому, что он неизвестен. Его опыт значителен, и все свое время в Сенате он посвящал вопросам военным, хотя сомневаюсь, чтобы ему доводилось командовать армией.
— Его имя Корнелий, но он не из рода Цепионов? — уточнил Митридат. — А что значит это «Сулла»?
— Не из Цепионов, всемогущий царь. Однако он из патрицианского рода Корнелиев, — ответил Архелай, — а значит, не выскочка из новых. Он считается трудным человеком.
— Трудным?
— Трудным в переговорах, — предположил Архелай, не имея представления, чем именно объясняется «трудность» характера Суллы. — Он упрям и видит вещи только со своей точки зрения, всемогущий.
Разговор происходил в Синопе, любимом городе царя, особенно в зимнее время. В последние годы удача улыбалась Митридату: его не посещали назойливые родственники и просители; дочь Гордия, Низа, зарекомендовала себя настолько заботливой супругой, что он посадил Гордия на трон Каппадокии; подрастали его сыновья; а владения Понта значительно расширились на восток и север вдоль Понта Эвксинского.
Постепенно образ Гая Мария стирался из памяти Митридата, и он все чаще направлял свои взоры на юг и запад. Его хитрость в использовании царя Тиграна удалась, а благополучное удаление Скавра обратно в Рим укрепило трон Гордия. Благодаря визиту Скавра Армения вывела свою армию из Каппадокии — это тоже входило в планы Митридата. Теперь настало наконец время для завоевания Вифинии. За год до этого события Сократ попросил убежища в Понте и зарекомендовал себя верноподданным царя Митридата, который намеревался в скорейшем времени посадить Сократа на трон Вифинии и при его помощи начать вторжение. Это и было запланировано на весну, причем продвигаться на запад нужно было с такой скоростью, чтобы царь Никомед III не имел времени собрать войска.
Новости, сообщенные Гордием, заставили Митридата медлить. Он не решался приступить к вторжению в непосредственной близости от римского наместника. Четыре легиона, проходящие подготовку в Киликии! Поговаривали, что четырьмя хорошими легионами Рим может завоевать весь мир. Конечно, это киликийцы, а не римские легионеры, — но киликийцы воинственны и горды. Четыре легиона — это двадцать тысяч солдат. Сможет ли двухсоттысячная армия Митридата противостоять четырем легионам? По численности — вне сомнения. Но… кто такой этот Луций Корнелий Сулла? Никто никогда не слышал о Гае Сентий и его легате Квинте Бруттии Суре, пока те не очистили всю Македонию, от Иллирии на западе и до Геллеспонта на востоке. Это беспокоило Митридата, который планировал дойти до Дуная.
Так кто же такой Луций Корнелий Сулла? Почему послали именно его, хотя есть Гай Марий и Катул Цезарь, победившие германцев? Один из этих двух — Марий — всегда был начеку в отношении Понта. Так почему же не он? Разве Сулла более талантливый военачальник, чем Гай Марий? Да, у Митридата много солдат, но мало талантливых военачальников. После победы над туземцами на севере Понта Эвксинского Архелай решил попытать удачи против более могущественного врага. Но Архелай — родственник и возможный претендент на трон, в его жилах течет царская кровь. То же самое можно сказать и о его брате Неоптолеме и кузене Леониппе. А какой царь может быть уверен в собственных сыновьях? Их матери — его потенциальные враги; они жаждут власти.
133 
