283 
К тому времени, как Антоний отправился в Рим, все эти поиски тоже не привели ни к чему. Нигде не видели повозок, никакие корабли в море не выходили. Деньги словно бы испарились, пропали.
Поскольку было уже слишком поздно, чтобы вызывать к себе Гая Октавия, Антоний пропарил свой больной крестец в минеральной бане, потом принял ванну вместе с изголодавшейся по нему Фульвией, посмотрел на спящего Антилла, плотно поел, запил обед обильным вином, лег в постель и уснул.
Долабелла, как ему сообщили утром, на несколько дней уехал из города. Авл Гиртий появился, когда Антоний завтракал, и тоже был в плохом настроении.
— Антоний, зачем ты привел в Рим вооруженных солдат? — недовольно спросил он. — В городе спокойно, а у тебя нет диктаторских привилегий. Пошли слухи, что ты хочешь арестовать освободителей, оставшихся тут. Они уже приходили ко мне! И пишут теперь Бруту и Кассию, что ты затеваешь войну!
— Я не чувствую себя в безопасности без охраны, — проворчал Антоний.
— Ты боишься? Кого? — удивился Гиртий.
— Гая Октавия! Змеи, таящиеся в траве, невелики, но бывают опасны.
Гиртий плюхнулся в кресло.
— Гая Октавия? — Не в силах сдержаться, он рассмеялся. — Да брось ты, Антоний! Вот уж действительно нашел кого опасаться!
— Этот маленький cunnus украл в Брундизии деньги Цезаря, которые тот брал с собой для войны.
— Вздор! — воскликнул Гиртий и засмеялся громче.
Появился слуга.
— Господин, пришел Гай Октавий.
— Вот и спросим его, — хмуро сказал Антоний, ничуть не успокоенный реакцией Гиртия.
Гиртий! К сожалению, нельзя было враждовать с этим самым преданным и самым влиятельным сторонником Цезаря в Риме. Он имел огромный вес в сенате и в следующем году должен был стать консулом.
Ботинки на толстой подошве явились для них обоих сюрпризом. Они совсем не вязались с образом змеи, притаившейся в травке. Этот спокойный юноша в тоге со странными притязаниями — и угроза? Стоило ли брать эскорт в несколько сотен вооруженных солдат? Гиртий бросил на Антония выразительный насмешливый взгляд, откинулся на спинку кресла и приготовился наблюдать за битвой титанов.
Антоний не потрудился ни встать, ни протянуть руку.
— Октавий.
— Цезарь, — спокойно поправил его Октавиан.
— Ты не Цезарь! — рявкнул Антоний.
— Я — Цезарь.
— Я запрещаю тебе называть себя так!
— Это мое имя по закону об усыновлении, Марк Антоний.
— Нет, пока не примут lex curiata о твоем усыновлении, а я сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет. Я старший консул, и я не стану спешить с созывом лиц, обладающим правом узаконить твое новое положение. Фактически, Гай Октавий, если я на что-то еще способен, ты никогда этого не дождешься!
— Легче, легче, Антоний, — мягко заметил Гиртий.
— Ну уж нет! Эй, вонючий маленький педик, кем ты себя возомнил? Кому ты осмеливаешься дерзить? Бросать вызов?
Антоний орал. Октавиан стоял спокойно, широко открыв глаза и словно не видя того, кто орет. В позе, в лице ни страха, ни напряжения. Левая рука придерживает складки тоги, правая вольно опущена. Кожа абсолютно сухая.
— Я — Цезарь, — повторил он. — И как Цезарь, я хочу получить ту часть состояния Цезаря, которая должна быть передана народу Рима.
— Завещание не утверждено, и ты ничего не получишь, — фыркнул Антоний. — Заплати народу из тех денег, что Цезарь брал на войну.
— Прошу прощения? — удивился Октавиан.
— Ты украл эти деньги в Брундизии, из хранилища Оппия.
Гиртий выпрямился в кресле, глаза его блеснули.
— Прошу прощения? — повторил Октавиан.
— Ты украл деньги, взятые Цезарем на военные нужды!
— Уверяю тебя, я их не брал.
— Управляющий Оппия опознает тебя.
— Он не может меня опознать, потому что мы с ним не виделись.
— Ты отрицаешь, что пришел к управляющему Оппия, назвался наследником Цезаря и потребовал тридцать тысяч талантов?
Октавиан весело улыбнулся.
— Edepol! Какой умный вор! Ручаюсь, что он не представил никаких документов, подтверждающих его полномочия, потому что даже у меня таковых не имелось. Вероятно, управляющий Оппия сам все украл. Боги, боги, какой конфуз! О Марк Антоний, я очень надеюсь, что ты все же найдешь эти деньги!
— Октавий, я могу подвергнуть пыткам твоих рабов.
— Со мной в Брундизии был только один раб. Это облегчит твою задачу… если ты и вправду решишься меня обвинить. Когда, кстати, произошло это ужасное преступление? — холодно спросил Октавиан.
283 
