185 
Когда стемнело, тела тридцати тысяч республиканцев и их испанских союзников устилали поле сражения. Из десятого легиона едва ли кто уцелел. В конце они искупили свою вину. Тит Лабиен и Публий Аттий Вар по собственной воле пали в сражении, а оба Помпея ушли.
Гней убежал в Гиспалис, пытаясь найти там убежище, но Цезенний Лентон, младший легат Цезаря, выследил его, убил и отрезал голову, которую вывесил на рыночной площади. Гай Дидий, заканчивая очистку территории, нашел ее и послал Цезарю — он знал, что тому не понравится подобное варварство. Цезеннию Лентону за этот поступок грозила немилость.
Ничего не видя от изнеможения, Секст взгромоздился на какую-то потерявшую седока лошадь и инстинктивно направился в Кордубу, где Гней оставил Скрибонию. Вынужденный крадучись переезжать с места на место, ибо испанцы теперь горячо раскаивались, что выбрали сторону республиканцев, Секст проехал свыше сотни миль кругом, прежде чем увидел вдали городские огни. На вторую ночь после Мунды.
Заметив группу всадников, он спрятался в небольшой роще, откуда смотрел на залитую лунным светом дорогу и на проезжавших мимо людей. И увидел голову своего брата, насаженную на чье-то копье. Подернутые пленкой глаза слепо смотрели на небо, рот раздернут в гримасе. Най-Най, Най-Най!
«Предчувствие Гнея оправдалось. Мой отец, теперь мой брат. Оба обезглавлены. Неужели и мне отрубят голову? Если нет, тогда клянусь богом Солнца, богиней Земли и богом Либером, что я переживу Цезаря и стану смертельным врагом его потомков. Ибо Республика никогда не вернется, я это чую нутром. Отец был прав, когда хотел убежать в Серику, но сейчас уже слишком поздно. Я останусь на берегах Нашего моря. У Гнея на Балеарах есть флот. Пик, наше пиценское божество, сохрани его для меня!»
Возле стен Кордубы он встретил Гнея Помпея Филиппа, того самого вольноотпущенника, который сжег тело отца на пелузийском берегу и оставил службу у Корнелии Метеллы, чтобы быть с обоими сыновьями своего господина в Испании. С лампой в руке он ходил взад-вперед, слишком старый, чтобы привлекать чье-то внимание.
— Филипп! — шепотом позвал Секст.
Вольноотпущенник уткнулся ему в плечо и заплакал.
— Господин, они убили твоего брата!
— Да, я знаю. Я видел его. Филипп, я обещал Гнею, что позабочусь о Скрибонии. Они еще не забрали ее?
— Нет, господин. Я ее спрятал.
— Ты можешь тайком привести ее ко мне и принести немного еды? Я попытаюсь найти, на чем ехать.
— В стене есть потайной ход, господин. Через час я приведу ее.
Филипп повернулся и исчез.
Секст использовал время вынужденного безделья на поиски. Как и во многих городах, в самой Кордубе было мало конюшен. Но он точно знал, где они расположены. Когда Филипп возвратился со Скрибонией и ее служанкой, Секст уже ждал их с лошадьми.
Бедная милая девочка, потрясенная горем, вцепилась в него, как безумная.
— Нет, Скрибония, у нас мало времени! И мы не можем взять с собой твою служанку. Только ты и я. А теперь вытри глаза. Я нашел тебе смирную лошадь. Ты только должна сесть на нее и крепко держаться. Давай, будь храброй ради Гнея.
Филипп принес одежду, которую носят испанцы, и заставил Скрибонию надеть что-нибудь неприметное. Они вдвоем попытались посадить ее на лошадь, но она отказалась. О нет, это очень неприлично сидеть на чем-то, широко раздвинув ноги! Особенно женщинам! Пришлось Сексту найти ей ишака, на что ушло время. Наконец он простился с Филиппом, взял ишака Скрибонии за уздечку и скрылся во тьме. Хорошо, что жена Гнея хоть миловидная. Но ум у нее с горошину, не иначе.
Днем они прятались, а ночью ехали по проселкам. Выбрались к побережью значительно выше Нового Карфагена и направились в Ближнюю Испанию, к старым владениям Помпея Великого. Филипп дал Сексту денег, так что когда взятая с собою еда закончилась, он покупал ее на хуторах, встречавшихся по пути. Они пробирались на север, объезжая места, занятые силами Цезаря. Через сотни миль, перейдя реку Ибер, Секст вздохнул с облегчением. Он точно знал теперь, куда идти. К лаккетанам, у которых отец годами держал своих лошадей. Там они со Скрибонией будут в безопасности, пока Цезарь и его приближенные не покинут Испанию. Потом он пойдет к Майору, самому большому из Балеарских островов. Возьмет под свое командование флот Гнея и женится на Скрибонии.
— Я думаю, мы можем с уверенностью считать, что Мунда положила конец сопротивлению республиканцев, — сказал Цезарь Кальвину по дороге в Кордубу. — Лабиен наконец мертв. Это был хороший бой, лучшего я не пожелал бы. Я сражался вместе со своими людьми, и они были прежними, какими я их помню. — Он потянулся, сморщился от боли в мышцах. — Однако, признаюсь, на пятьдесят пятом году это уже не проходит легко. — Тон его стал холоднее. — Мунда также решила проблему с десятым. Те немногие, что остались живы, будут рады тому, где я их поселю.
185 
