141 
— Быстро верни все на место! — выкрикнул Брут, подаваясь навстречу.
В тот же момент его оторвали от пола и стиснули в объятиях так, что он чуть не задохнулся. В нос ударили запахи чернил, бумаги, несвежей шерсти и обивочной кожи. Порция, Порция, Порция!
Как это получилось, он понятия не имел, потому что в ее приветствии не было ничего нового. На протяжении многих лет она сгребала его в охапку и сжимала в объятиях. Но его губы, прижатые к ее щеке, вдруг стали искать ее губы и, найдя их, впились в них. Тут словно огонь обжег его душу, он с трудом освободил руки и сам ее обнял. Он целовал ее с доселе неведомой ему жаждой. Она ответила на поцелуй, вкус ее слез мешался с чистотой ее дыхания — свежего, без приправ в виде винных паров или душных запахов какой-либо экзотической снеди. Кажется, это длилось часы, и она не отталкивала его, не притворялась ни удивленной, ни оскорбленной. Ведь ее тоже охватил исступленный восторг. Желание, слишком долго томившее молодое здоровое тело, переходило во всепоглощающую любовь.
— Я люблю тебя! — сказал он, гладя великолепные волосы и ощущая приятное покалывание в кончиках пальцев.
— О Брут, я всегда любила тебя! Всегда, всегда, всегда!
Они нашли два кресла, одиноко стоявшие среди развала, и сели, словно только что обрученная парочка. Глядя сквозь слезы и улыбаясь, улыбаясь друг другу. Двое детей, очарованных пробудившимся чувством.
— Наконец-то я дома, — произнес он дрожащими губами.
— Не верится, — сказала она, наклонилась и снова его поцеловала.
Не таясь, на виду у десятка людей! Впрочем, все это были слуги. Кроме сына Бибула, который подмигнул управляющему и, осторожно ступая, ушел.
— Верни все на место, — повторил Брут через какое-то время.
— Не могу, мы уже получили уведомление.
— Я куплю дом, поэтому расставь все по местам, — настаивал он.
Прелестные серые глаза посуровели. Внезапно в ней проглянул Катон.
— Нет, мой отец этого не одобрит.
— Да, любимая, в обычной ситуации так бы и было, — очень серьезно сказал Брут. — Успокойся, Порция, ты же знаешь Катона! Он отнесет это к победе республиканцев. И посчитает правильным. Наши семьи должны помогать друг другу. Чтобы дочь Катона оставалась без дома? Я осуждаю Цезаря за этот шаг. Луций Бибул слишком юн, чтобы причислять его к республиканцам.
— Зато отец его был самым ярым из них.
Порция отвернулась, демонстрируя профиль, очень похожий на профиль Катона. Огромный горбатый нос, благородный с точки зрения Брута. Рот… о, рот вообще безумно красив!
— Да, ты прав, — сказала она, повернулась к нему и со страхом спросила: — Но ведь на торги придет много народу. Что, если кто-то другой приобретет этот дом?
Он засмеялся.
— Порция! Кто может предложить более высокую цену, чем Марк Юний Брут? Кроме того, это хороший дом, но он вряд ли сравнится с дворцами Помпея Магна или Метелла Сципиона. Большие деньги будут сражаться там. Сам я не стану покупать дом, а прибегну к услугам агентов. Так что сплетен в Риме не будет. А я скуплю и поместья твоего отца в Лукании. Больше ничего, только их. Я хочу, чтобы у тебя от него что-нибудь сохранилось.
Она заплакала.
— Ты говоришь так, словно он уже мертв, Брут.
— Многие могут быть прощены, Порция, однако мы с тобой знаем, что Цезарь никогда не достигнет согласия ни с кем из тех, кто уехал в провинцию Африка. Но Цезарь не вечен. Он старше Катона, который, возможно, однажды вернется домой.
— А почему ты попросил у него прощения? — вдруг спросила она.
Он помрачнел.
— Потому что я не Катон, дорогая. Хотел бы я быть таким, как Катон! О, как хотел бы! Но если ты действительно собираешься связать со мной свою жизнь, ты должна знать, каков я. Мать моя говорит, что я трус. Права ли она, я не знаю. Я… я не могу объяснить, что со мной происходит, когда дело доходит до битвы или до противоборства таким людям, как Цезарь. Я теряюсь.
— Мой отец скажет, что я не имею права любить того, кто сдался Цезарю.
— Да, он тебя не одобрит, — согласился Брут и улыбнулся. — Значит ли это, что у нас с тобой нет общего будущего? Я не поверю.
Она крепко обняла его.
— Я женщина, а женщины слабы, как говорит мой отец. Он не одобрит, но я не могу жить без тебя и не стану!
— Тогда ты будешь ждать меня? — спросил он.
— Ждать?
— Цезарь облек меня полномочиями проконсула. Я должен немедленно ехать в Италийскую Галлию как новый ее губернатор.
141 
