Особенно,... 
183 
Взгляд Тонио тут же переметнулся на Паоло:
– Что ты имеешь в виду под словами: «Она с маэстро Гвидо»?
– Что они на вилле графини, – пожал плечами Паоло. – Она туда вселяется. Но что все-таки нам делать?
– Не вести себя глупо, – пробормотал Тонио. – Здесь нет ее вины. Все переполошились из-за оперы, вот и все. Если бы они не говорили этого, они бы…
Тонио вдруг резко развернулся и протянул руку к камзолу. Поправил кружева у шеи и направился к армуару за шпагой.
– Куда это ты собрался? – спросил Паоло. – Тонио, что же нам делать?
– Паоло, Беттикино ни за что не позволит им закрыть театр, – доверительным тоном произнес Тонио. – В противном случае он останется без работы.
Время близилось к вечеру, когда он добрался до виллы графини, расположенной сразу за южной окраиной Рима.
В саду деловито работали ножницами садовники, превращая вечнозеленые кустарники в птиц, львов и оленей. Газоны в лучах заходящего солнца казались зелеными и безупречно чистыми, и повсюду – на прямоугольниках срезанной травы, на пересечении дорожек, под стволами маленьких, идеально округлых деревьев – журчали фонтаны.
Тонио прошел в музыкальный салон, стены которого недавно были обклеены новыми обоями, и увидел клавесин под белоснежным покрывалом.
Мгновение он стоял неподвижно, уставившись в пол, и уже собирался покинуть комнату так же быстро и решительно, как вошел, когда к нему, держа руки за спиной, подошел старый дворецкий.
– Графиня еще не прибыла, синьор, – сказал старик. Звуки со свистом вырвались из его сухих губ. – Но ждем со дня на день, со дня на день.
Тонио хотел было пробормотать что-то насчет Гвидо, как вдруг заметил на дальней стене огромный холст. Все его краски были знакомы ему, так же как и фигурки танцующих в хороводе нимф в прозрачных и таких мягких на вид одеждах.
Тонио уже сделал в направлении картины несколько шагов, когда услышал, как старик сзади тихо пробурчал:
– А, молодая синьора! Так она здесь, синьор.
Тонио обернулся.
– Она вернется с минуты на минуту, синьор. После полудня они с маэстро Гвидо поехали на площадь Испании.
– На площадь Испании? – переспросил он.
Улыбка тронула морщинистое лицо старика. Он снова покачался на пятках, не разжимая рук за спиной.
– Ну как же, синьор! В студию! В мастерскую молодой синьоры. Ведь она же художник, очень большой художник! – В его тоне слышалась легкая насмешка, однако такая мягкая и безличная, что, возможно, адресовалась всему миру.
– Так у нее там мастерская… – Это прозвучало скорее как констатация факта, а не вопрос. Тонио снова взглянул на хоровод нимф на стене.
– Ах, смотрите, синьор, она уже идет, вместе с маэстро Гвидо! – сказал старик и махнул рукой.
Они шли по садовой дорожке.
Светловолосая художница держала Гвидо под руку и несла папку, толстую и, похоже, увесистую, хотя и не такую большую, как та, что была в правой руке Гвидо. Льняное платье в цветочек проглядывало из-под легкого шерстяного плаща, капюшон которого был отброшен назад, так что бриз мог играть с ее волосами. Она говорила с Гвидо. И смеялась. А Гвидо, не отрывая глаз от дорожки, по которой вел ее, улыбался и кивал головой.
Тонио почувствовал, что художницу с Гвидо связывают какие-то неформальные отношения. Они говорили о каком-то серьезном предмете, словно знали друг друга давно.
Когда они вошли в комнату, у Тонио перехватило дыхание.
– Как? Верить ли мне своим глазам? – иронично произнес Гвидо. – Неужели это тот самый юный Тонио Трески, знаменитый и таинственный Тонио Трески, который скоро удивит весь Рим?
Тонио тупо глазел на него и не говорил ни слова. Вдруг воздух наполнился женским смехом.
– Синьор Трески. – Она сделала маленький, быстрый книксен и добавила с приятной ритмичной интонацией: – Как чудесно, что вы оказались здесь.
В ее голосе чувствовалось оживление. Ее глаза весело щурились и сияли, а платье в цветочек лишь усиливало производимое ею впечатление легкости и движения, несмотря на то что стояла она совершенно спокойно.
– Хочу кое-что показать тебе, Тонио, – говорил между тем Гвидо, раскладывая тяжелую папку на клавесине. – Кристина закончила это сегодня.
– Нет-нет, еще не закончила! – возразила она.
Гвидо вытащил большой пастельный этюд.
– Кристина? – переспросил Тонио.
Собственный голос показался ему грубым и сдавленным. Он не мог оторвать от нее глаз. Стоя у дверей, она словно излучала сияние. Щеки ее пылали, и хотя на миг улыбка сошла с ее губ, она тут же вернула ее на место.
183 
