Последние отзывы

  57  

— Мне очень жаль, — повторила Мэри. И тут же велела себе сосредоточиться, чтобы больше этих слов не говорить.

— Это еще не все. Потом была дикая драка, настоящий кулачный бой. То был первый и последний раз, когда я бил женщину. Она, между прочим, отлично держала удар и отвечала очень даже неплохо. Это тоже продолжалось около часа. А когда у нас уже не оставалось сил драться, когда я лежал там, стонал и плакал, она мне и заявила: я пьесу твою не жгла. Рукопись лежала в другой комнате, а она сжигала чистые листы. В жизни не чувствовал себя таким счастливым! Мы напились и легли в постель, а потом нагишом бегали по всему дому. Бог ты мой! Потрясающая девушка, совершенно небывалая. Вот она, настоящая жизнь, думал я. Но я ошибался. Это не жизнь, а как раз нечто обратное. Очень скоро до меня кое-что дошло. Она, должно быть, читала пьесу наизусть. И должно быть, терпеть ее не могла. Только представьте! Через неделю я сам ее сжег. Тогда мы и расстались. Потом еще около года я думал, что стану педиком. После нее видишь всех женщин насквозь. Кажется, что видишь. Хотя это, конечно, не так, — добавил он и внимательно посмотрел на Мэри.

— Так это, получается, самое худшее из того, что сделала Эми?

— Со мной — да. Учтите, когда это было. Еще до всех ее настоящих выкрутасов и смертельных номеров. Это еще были детские забавы. Ей было всего девятнадцать. А, Кэрол. Да нет, пусть войдет.

Мэри встала. Она без особого удивления отметила, что с ее ногами что-то случилось: они онемели, и в них, особенно в икрах, так и бегали иголочки, — как будто это были уже и не ноги вовсе, а жалкая пародия.

— Меня ничуть не удивило то, что с ней произошло, — обыденным голосом добавил он, — Думаю, к тому времени и ей самой такой оборот представлялся совершенно естественным. Спасибо, — обратился он уже к Кэрол и поднялся.

Мэри обернулась. К столу подошла Кэрол, осторожно протягивая Майклу стопку розовых листков. Позади нее в дверях маячила фигура рослого молодого человека.

— А, та самая утка об Эритрее, да? — сказал Майкл, — В жизни не догадаешься, что эти шутнички на сей раз удумали. Привет, Джейми, — добавил он, уже приступая к чтению.

— Привет, — отозвался Джейми. — Слушай, Майк…

— Ну что ж, Мэри, всего хорошего, — перебил его Майкл, отрываясь от бумаг и пожимая ей руку. — Очень рад был с вами пообщаться.

Он перевел взгляд на розовые листки и, уже не поднимая глаз, произнес:

— Кэрол, ты мне тут понадобишься. Джейми, будешь так добр проводить Мэри?

* * *

Перед тем как продолжить, давайте-ка сначала проясним две весьма существенные неточности в душещипательном рассказе Майкла — две очень красноречивые ошибки, которые, вероятно, явились результатом слабой памяти, amour-propre^[22] или простого недоверия.

Вот первая неточность. Майкл сказал: «Потом еще около года я думал, что стану педиком». Это не совсем верно. По правде говоря, Майкл не ошибался. Он и впрямь стал гомосексуалистом — да так им и остался. На самом деле он не вернулся к своему прежнему состоянию. Он нашел себе укрытие от лунных бурь, а потом так и не решился покинуть его, снова встретиться с дождями и ветрами. Исходя из своего собственного опыта общения с Эми, берусь утверждать, что именно эту слабость она в нем и нащупывала.

Следующее искажение касается собственно пьесы Майкла. Кстати, она называлась «Человек, у которого было все» и не была такой уж отвратной — просто очень старательной и очень посредственной. Майкл сказал: «Через неделю я сам ее сжег». Опять не вполне верно. Неужто не помнит? Неужели он до сих пор ослеплен дымом, копотью и собственными жгучими слезами? Он сжег пьесу, но это она его заставила. Он этого не хотел, но она не оставила ему выбора. Никакого. Это она умела.

* * *

Мэри прошла вслед за Джейми к выходу из внешней комнаты — комнаты Кэрол. В коридоре он повернулся к двери, которую только что за ними обоими закрыл, и встал, уперев руки в бока.

— Мешок с дерьмом, — сказал он, словно вынося окончательный приговор.

Мэри наблюдала за происходящим. Джейми принялся говорить с дверью, будто с живым человеком, с которым намеревался затеять драку. В пивных ей уже приходилось сталкиваться с примерами этакого подзуживающего кружения вокруг да около, вслед за которым разгорались форменные сражения.

— У, Майк, гомосек хренов! Офигенная новость, голуба: я сваливаю отсюда на хер! Да-да, валю к такой-то матери! В фобу я это все видал! На хер оно мне сдалось! — Изогнувшись, он повернулся к Мэри. Она пошла по пустому коридору, и он поспешил за ней, — Знаете, что он заставляет меня делать? — вздрагивающим голосом причитал он на ходу. — Шляться к этому долбаному Скетчли за его погаными костюмчиками! «Сафари», мать его так и не так! За костюмчиками для этого жалкого пидора! Он со мной обращается как с куском дерьма. Сдалось оно мне все! У меня у самого бабла завались.

  57