Особенно,... 
166 
Вернувшись в гостиную, Клемент обнаружил, что Лукас уже сидит за столом, включив зеленую лампу. Он вновь нацепил на нос узкие очки и рассматривал свою авторучку. Словно слегка раздраженный посторонним вмешательством, он глянул на Клемента.
— Спасибо, что зашел. Теперь, пожалуйста, уходи. Мне надо работать.
Клемент взял свой стул и, пройдя вперед, поставил его перед столом Лукаса. Стул, на котором недавно сидел Питер, уже стоял на своем обычном месте у стены. Финальная фаза дискуссии, или поединка, между этими двумя магами происходила на ногах. Клементу вдруг показалось, что она уже стала далеким воспоминанием.
— Что произошло? — спросил Клемент, облокотившись на край стола.
— Ты же видел, что произошло.
Лукас слегка нахмурился, но не стал сразу повторять просьбу об уходе. Он снял очки и принялся протирать их кусочком желтой замши.
— Нет, не видел, я потерял сознание.
— О да, конечно. Что ж, пока ты валялся без сознания, ничего не произошло, за исключением того, что мы перепугались и бросились приводить тебя в чувство.
— Да, но до этого… я ничего не понимаю. Он достал нож, верно? Я же видел нож.
— Ну да, наверное, ты видел нож.
— И… мне кажется… я видел кровь.
— Да, была и кровь. Я покажу тебе. Боже мой, ты как неверующий Фома. Ты тоже хочешь потрогать меня? — Лукас отложил очки, задрал рубашку и показал Клементу маленький красный разрез между двух ребер. — Теперь ты удовлетворен?
— Но… у тебя глубокая рана? Надо обратиться к врачу. О боже…
— Разумеется не надо. Пожалуйста, не хлопнись опять в обморок. Это был всего лишь булавочный укол. Пара капель крови, только и всего.
— Я подумал, что он решил убить тебя.
— Неужели? Как мило с твоей стороны, что ты так огорчился.
— Но разве ты ожидал… то есть… неужели это все было чистой демонстрацией… то есть вы с ним договорились заранее и ты знал?..
— Нет, конечно нет! Любой договор выглядел бы бессмысленно.
— Значит, он мог убить тебя. Тем длинным ножом он мог…
— Ну, ведь он говорил, что когда-то имел отношение к хирургии. Я уверен, что все закончилось бы безболезненно.
— Лук, брось шутить.
— Я не шучу. Я лишь пытаюсь найти для тебя приемлемое объяснение. В сущности, как я сейчас подумал, мне и объяснять-то нечего. Полагаю, ты следил за нашим разговором. Если не следил, то глупо, и тогда лучше оставайся в неведении.
— Пожалуйста, Лук… допустим, я не упал бы в обморок, тогда он мог бы продолжить и, возможно, убил бы тебя!
— Уж не вообразил ли ты, что твой обморок спас мою жизнь?
— Пожалуйста…
— Сомневаюсь, что у него вообще имелись намерения убивать меня. Но безусловно, полной уверенности у меня не было. И в этом, в сущности, все дело.
— То есть ты мог бы спокойно позволить ему сделать это?
— На тот момент сопротивление не имело смысла. Он значительно сильнее меня.
— Значит, ты сдался без борьбы?
— Я уже говорил тебе, Клемент, что он мог убить меня или заказать убийство в любое время. Такая возможность у него есть и сейчас. Только мне думается, что ему это уже не нужно. У него артистическая и даже благородная натура. Питер предпочел подвергнуть меня символическому наказанию. Оно свершилось. Он весьма выдающаяся личность.
— Так ты встретишься с ним снова, ты пойдешь на его вечеринку?
— Ты же знаешь, что я давно не хожу на вечеринки. А теперь, прошу тебя, уйди, ладно, мой милый? Тебе, как привилегированному зрителю, удалось увидеть финал, я надеюсь, довольно странной драмы, о которой, как мне представляется, ты никогда не будешь распространяться. Давай же навсегда распрощаемся со всей этой историей. Прошу, уходи.
Клемент продолжал сидеть, упираясь локтями в стол.
— Но как же быть со мной? — спросил он.
— А что, собственно, с тобой?
— Вы забыли обо мне. О боже, я совершенно растерян… ты говорил, что я должен был следить за его аргументами, но я не мог уследить. Он рассуждал о прощении?
— Примерно.
— То есть он помиловал тебя?
— Топорное выражение.
— Но как же быть со мной?
— Да что, собственно, с тобой-то?
— Я думал, что он спорит не только ради своих, но и ради моих интересов.
— Полагаю, он пришел к выводу, что ты и сам вполне способен позаботиться о себе и разобраться со своим собственным делом любым удобным тебе способом.
— Ты что, специально запутываешь меня?
166 
