310 
Он улыбнулся, но ничего на это не сказал.
– В сигарете всего этого так мало, что она и в таракане не убьет желания, - сказала она.
– Это тебе так кажется, Анна. Сколько сигарет ты выкуриваешь в день?
– Около тридцати.
– Что ж, - произнес он. - Наверное, это не мое дело.
Он помолчал, а потом добавил:
– Но лучше бы это было не так.
– А как?
– Чтобы это было мое дело.
– Конрад, ты о чем?
– Просто я хочу сказать, что, если бы ты однажды не решила вдруг бросить меня, ни с тобой, ни со мной не случилось бы того, что случилось. Мы были бы по-прежнему счастливо женаты.
Он вдруг как-то пристально посмотрел на нее.
– Бросила тебя?
– Для меня это было потрясением, Анна.
– О Боже, - сказала она, - да в этом возрасте все бросают друг друга, и что с того?
– Ну не знаю, - сказал Конрад.
– Ты ведь не дуешься на меня за это?
– Дуешься! - воскликнул он. - Боже мой, Анна! Это дети дуются, когда теряют игрушку! Я потерял жену!
Она молча уставилась на него.
– Скажи, - продолжал он, - ты, наверное, и не задумывалась, каково мне было тогда?
– Но, Конрад, мы ведь были так молоды.
– Я тогда был просто-напросто убит, Анна.
– Но как же...
– Что - как же?
– Если для тебя это имело такое значение, как же ты взял и спустя несколько месяцев женился на другой?
– Ты разве не знаешь, что женятся и разочаровавшись в любви, но на другой женщине? - спросил он.
Она кивнула, в смятении глядя на него.
– Я безумно любил тебя, Анна.
Она молчала.
– Извини, - сказал он. - Глупая получилась вспышка. Прошу тебя, прости меня.
Наступило долгое молчание.
Конрад откинулся в кресле, внимательно рассматривая ее. Она взяла из пачки еще одну сигарету и закурила. Потом задула спичку и бережно положила ее в пепельницу. Когда она снова подняла глаза, он по-прежнему внимательно смотрел на нее, хотя, как ей показалось, и несколько отстраненно.
– О чем ты думаешь? - спросила она.
Он не отвечал.
– Конрад, - сказала она, - ты все еще ненавидишь меня за то, что я сделала?
– Ненавижу?
– Да, ненавидишь меня. Мне почему-то кажется, что это так. Я даже уверена, что это так, хотя и прошло столько лет.
– Анна, - сказал он.
– Да, Конрад?
Он придвинул свое кресло ближе к столику и подался вперед.
– Тебе никогда не приходило в голову...
Он умолк.
Она ждала.
Неожиданно он сделался таким серьезным, что и она к нему потянулась.
– Что не приходило мне в голову? - спросила она.
– Что у тебя и у меня... у нас обоих... есть одно незаконченное дельце.
Она неотрывно глядела на него.
Он смотрел ей в лицо, при этом глаза его сверкали, точно две звезды.
– Пусть это тебя не шокирует, - сказал он. - Прошу тебя.
– Шокирует?
– У тебя такой вид, будто я попросил тебя выброситься вместе со мной из окна.
Бар к этому времени заполнился людьми, и было очень шумно. Впечатление было такое, будто был разгар вечеринки с коктейлями. Чтобы быть услышанным, приходилось кричать.
Конрад напряженно, нетерпеливо смотрел на нее.
– Я бы выпила еще мартини, - сказала она.
– Ты в этом уверена?
– Да, - ответила она, - уверена.
За всю жизнь ее любил только один мужчина - ее муж Эд.
И это всегда было прекрасно.
Три тысячи раз?
Пожалуй, больше. Наверняка больше. Да и кто считал?
Предположим, однако, подсчета ради, что точное число (а точное число обязательно должно быть) составляет три тысячи шестьсот восемьдесят раз...
...и памятуя о том, что каждый раз, когда это происходило, это было актом чистой, страстной, настоящей любви одного и того же мужчины и одной и той же женщины...
...то как же, скажите на милость, совершенно новый мужчина, с которым она не была прежде близка, может ни с того ни с сего рассчитывать на три тысячи шестьсот восемьдесят первый раз, да и вообще думать об этом?
Он вторгнется в чужие владения.
И воспоминания нахлынут на нее. Она будет лежать, и воспоминания будут душить ее.
Несколько месяцев назад, во время одного из долгих разговоров с доктором Джекобсом, она затронула эту самую тему, и старый Джекобс тогда сказал:
310 
