57 
А дядя Петя в ответ исполнил свой вариант.
Около часа они сравнивали версии: споря, восхищаясь, выдвигая аргументы «за» и «против». У тирщика «жиган» превратился в «жульмана», а зазноба, которая у Вовика на воле «соскучилась», у дяди Пети в придачу еще и «ссучилась», проявив женское непостоянство. Злобный начальничек лагеря, по мнению тирщика, не дал влюбленному вору поблажки и молча оставил гнить в каталажке, а у амбала проявил душевность: предложил «жульману-жигану» попить холодной водички и забыть про любовь. Быстро выяснилось, что тирщик вместе с лагерными авторитетами в курсе причин душевности начальника:
- – Ты парнишечка, ты бедняжечка,
- Тут предмет особый:
- Тот начальничек, ключик-чайничек,
- Спит с твоей зазнобой!
Амбала «ключик-чайничек» восхитил: у Вовика вместо крутой приговорочки был примитивный «начальничек-разначальничек». Но дядя Петя не остановился на достигнутом и добил Вовика ценной информацией. В варианте амбала несчастный жиган от трагической любви каким-то странным образом «заработал вышку», и его похоронили. Так вот, тирщик, в отличие от молодежи, четко знал, за что дали парню высшую меру:
- – Ходят с ружьями курвы-стражники
- Длинными ночами,
- Вы скажите мне, братцы-граждане:
- Кем пришит начальник?
Вопрос оказался риторическим. Туповатый Вовик на сей раз мигом просек, какой герой расправился с начальником, и проникся к Петру Леонидовичу уважением высшей пробы. Даже попросил Даньку записать ему слова песни, чтобы выучить наизусть. Теперь у огневого рубежа амбал во всю глотку пел самый полный, самый точный вариант истории гордого жигана, а дядя Петя перестал ворчать на Вовика и грозиться выгнать.
«Не выгнал бы. Вовик – человек Зинченко. А ссориться с Борисом Григорьевичем никто не захочет. Хотя дядя Петя…»
За истекшие три года Данька близко сошелся со старым тирменом. Хорошая работа, отличная зарплата, полезные знакомства, стрелковая наука, возможность попробовать себя на разнообразном оружии. Изучив характер старика, он задумался о другом: захочет ли Зинченко, местный олигарх, как сейчас принято говорить, в случае конфликта ссориться с Петром Леонидовичем из-за амбала Вовика?
А-а, наше дело маленькое…
Гуляем нонешний денечек! – завтра в военкомат, на медкомиссию.
Он двинулся дальше: вверх по Динамовской, стараясь не забрызгать брюки.
2
– Пожалуй, войду в долю. – Петр Леонидович улыбнулся в «буденновские» усы, протянул руку. – Без меня не начинайте.
– Договорились!
Александр Семенович, вице-мэр и большой поклонник великого семейства Зауэров, энергично кивнул, просиял щекасто.
– А вместо жетонов… Помните, раньше жетоны были? Вместо них мы…
– Двадцатикопеечные монеты, – охотно подсказал старик. – Советские. Скупим у нумизматов. Полная достоверность!
– Монеты…
Скрепляя договор рукопожатием, вице-мэр умудрился одновременно задержать веселье на румяном, не по погоде, лице и задуматься – с морщинами на лбу и посуровением глаз. Получилось очень наглядно. Политик, сразу видать.
– Дороговато. Начнем скупать, цену накрутим. Лучше копии нашлепаем – точные, но из другого сплава, попроще. Ну, счастливо!
– Счастливо, Александр Семенович!
Вице-мэр зачем-то оглянулся, скользнул взглядом по пустой бетонной чаше фонтана, поежился, на этот раз вполне натурально. Март, что поделаешь. Ранний вечер, грязный подтаявший снег, безлюдный парк. Холодно, сыро.
Невесело.
– Эх, Петр Леонидович, умеете вы дистанцию держать. Просил же: не надо по отчеству! Я к вам в тир еще пионером бегал – после уроков. А случалось, что и вместо.
– Хорошо, Саша, – подобрел старик. – Удачи вам!
В ответ – взмах рукой, заученный, повторенный сотни раз; белозубая усмешка на упругом лице… Не хватало лишь замершего в ожидании «членовоза», но в этом вопросе Петр Леонидович был тверд. В тир ходят пешком. Король – он не всегда в карете. Полкилометра, отделявшие площадку с фонтаном от входа в парк, по твердому убеждению тирмена, служили совершенно необходимой прелюдией. Не путь в Каноссу, конечно, но нечто в этом роде. Беги, Александр Семенович, хрусти льдинками, туфли итальянские береги!
Вообще-то румяный вице-мэр старику нравился. Не столько искренней симпатией к «Зиг-Зауэру Р220» и профессиональным полированным демократизмом, сколько завиральными идеями. Настолько нелепыми порой, что Петр Леонидович готов был их всячески поддержать. Почему бы, скажем, не выкупить у некоего Рустама помещение бывшей пивной «Ветерок» и не открыть там ретро-пивнуху? Настоящую, советскую – с чешскими, вечно капающими автоматами, очередями, хвостами селедки на закуску? И с двадцатикопеечными монетами вместо жетонов.
57 
