Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
44 
«Этот человек ничего не смыслит в нашей морали, стремлениях, в том, что это такое — быть японцем по крови», — подумал юноша.
Все еще тянулась скучная лекция. Дождь за окном усилился, к влажной духоте в аудитории примешивался тяжелый кислый запах, исходивший от тел изнывавших на занятии молодых людей.
Наконец лекция закончилась. Ощущение было такое, будто приговоренный к смерти петух бил-бил крыльями и вот наконец затих, успокоился.
Исао вышел в сырой коридор. Его поджидали Идзуцу и Сагара.
— Ну как? — спросил Исао.
— Лейтенант сказал, что сегодня вернется на квартиру около трех. В это время там тихо и можно спокойно поговорить, поэтому он сказал, чтобы мы приходили ужинать, — ответил Идзуцу.
Исао без колебаний объявил:
— Так, сегодня пропускаю тренировку по кэндо.
— Старший тренер не разорется?
— Пусть. Исключить меня побоится.
— Да, ты определенно сила, — высказался щупленький в очках Сагара.
И они вместе двинулись на следующее занятие. Иностранным языком у всех троих был немецкий, поэтому шли они в одну аудиторию.
И Идзуцу, и Сагара признавали лидерство Исао. Это он дал им прочесть «Историю „Союза возмездия"», она захватила обоих; сегодня книга вернулась из Осаки, и Исао собирался дать прочесть ее следующему — лейтенанту Хори, с которым они сегодня встретятся. Вряд ли лейтенант проявит такое же малодушие, как судья Хонда.
«Полный портрет» — вспомнил Исао строчки из недавнего письма и усмехнулся. «Он, наверное, не дотрагивается до щипцов, думает, что они горячие, а прикасается только к жаровне. Они так непохожи. Щипцы — из металла, а жаровня — фарфоровая. Он чист, но принадлежит партии фарфора».
Идея чистоты исходила от Исао, он вложил ее в головы и души своих товарищей. Исао же придумал девиз «Учиться чистоте у „Союза возмездия”!».
Чистота была связана с такими понятиями, как цветок, вкус мяты, так помогающей при боли в горле, нежность материнской груди, за которую хватается малыш, кровь, меч, сокрушающий несправедливость, капли крови, которые разлетаются вместе с ударом, наискось разрубающим тело до пояса, или славная смерть — харакири. Когда говорят «осыпаться цветами», окровавленные мертвые тела разом превращаются в прелестные цветы сакуры. Чистота была в превращении чего-то в прямо противоположное по собственному желанию. Поэтому чистота была поэзией.
Исао хорошо понимал, что значит «умереть чистой смертью», но ему было трудно решить, что могло бы означать «чисто смеяться». Как он ни контролировал свои чувства, он временами смеялся по пустякам. Смеялся, глядя, как у дороги щенок забавляется притащенным гэта[37] или туфлей с отталкивающе высоким каблуком. Исао не хотел, чтобы люди видели его смех.
— Ты знаешь, где эта квартира?
— Да, я доведу.
— А что он за человек, этот лейтенант?
— Надеюсь, что уж он точно «позволит нам умереть», — сказал Исао.
11
Три товарища в фуражках с белой полосой сошли на Роппонги с трамвая и от третьего квартала Касуми пошли к воротам полка, расположившегося в Адзабу, добрались до спуска с холма и, когда Идзуцу сказал: «Здесь», остановились, глядя на вытянувшееся внизу здание.
Оно было старым, двухэтажным, довольно хорошо сохранившимся после землетрясений. Двор казался большим, но окружавший его забор тянулся точно до входа, ворот не было. Шесть стеклянных дверей, выходивших на галерею второго этажа, криво отражали темное, дождливое небо.
Исао испытал странное ощущение, когда сверху бросил взгляд на этот дом, мокнувший под дождем в безлюдном квартале. Ему показалось, что он уже видел этот дом. Прелесть окутанного дождем здания — словно под дождем мок старый огромный буфет, двор, казавшийся мусорной корзиной для зелени — так много ее было: ветки можно было обрывать сколько угодно, они все равно во все стороны вылезали из-за ограды; Исао чувствовал, что этот мрачный дом связан в его памяти с чем-то очень сладким, будто где-то внутри забил источник с темным медом. Он определенно уже однажды был здесь: тайна этого глубокого впечатления оставалась загадкой. Может быть, впечатление опиралось на реальные воспоминания — ребенком он мог бывать в этих местах с родителями или видел этот дом на какой-то фотографии. Так или иначе, но чудилось: облик этого дома хранится в глубинах затянутой туманом души, напоминая миниатюрный садик в ящике.
44 
