Последние отзывы

  37  

— Мне тоже, — согласилась Мэгги. Ей так часто приходилось общаться с совсем чужими людьми, что сейчас она была особенно рада общению со знакомыми.

Они еще немного поговорили, и наконец вернулась Мелани. Она сияла от удовольствия и чувствовала себя победительницей от того, что ей удалось быть полезной и что на складе нашлось все из длинного списка Мэгги. Ей выдали все медикаменты, которые просила Мэгги, бинты нужного размера, эластичные и марлевые, а также целую коробку пластыря.

— По-моему, вы все-таки скорее медсестра, чем монахиня. Без вас раненым пришлось бы плохо, — заметил Эверетт.

Мэгги кивнула, хотя осталось неясным, согласна ли она с этим.

— Я врачую не только телесные, но и душевные раны. Вам кажется, я в большей степени медсестра, потому что с вашей точки зрения это более нормально. На самом же деле я, прежде всего монахиня. Пусть розовые кеды не вводят вас в заблуждение. Я надеваю их просто так, ради забавы. Монашество — мое предназначение. По-моему, «главное достоинство храбрости — благоразумие».^[12] Мне всегда нравился этот афоризм, хотя понятия не имею, кто его автор. Кто бы то ни был, а он, я думаю, прав. Если я начну бегать, сообщая первому встречному, что я монахиня, не каждому со мной будет комфортно.

— Почему? — удивился Эверетт.

— Мне кажется, люди монахинь сторонятся, — не смущаясь, заметила Мэгги. — Поэтому очень хорошо, что нам нет больше нужды носить монашеское облачение. Оно всегда настораживало людей.

— А мне так они всегда нравились. Когда я был моложе, монахини всегда производили на меня большое впечатление. Такие красивые, по крайней мере некоторые. Теперь таких молодых монахинь не увидишь. Не знаю, может, это и хорошо.

— Возможно, вы правы. В наше время не идут в монастырь в юном возрасте. В прошлом году в наш орден приняли двух женщин сорока с небольшим, а одной, кажется, вдове, было пятьдесят. Времена изменились, но теперь по крайней мере женщины знают, на что идут, принимая постриг. В мое время многие поступали по неведению. Уходили в монастырь те, кому это было противопоказано. Жизнь в монастыре нелегка, — честно призналась Мэгги. — Какую бы ты ни вела раньше, приняв постриг, начинаешь жить совсем по-другому. И привыкать к новой жизни тяжело. Это всегда суровое испытание. Хотя мне ее, должна признаться, сейчас очень не хватает. Впрочем, я в свою квартиру прихожу только спать. — Эверетт мельком уже видел ее дом. Квартира Мэгги представляла собой маленькую студию в ужасном районе города.

В больницу хлынул новый поток пациентов с мелкими травмами, и Мелани с Мэгги вернулись к работе. Эверетт условился с ними встретиться вечером в столовой, если они смогут вырваться. Никто из них прошлым вечером не ужинал. В итоге вышло так, что и сегодня они пропустили ужин. Прибыла «скорая помощь», и Мэгги понадобилась Мелани, чтобы зашить одной женщине рану на руке. Мелани многому училась у Мэгги. Именно об этом девушка думала, возвращаясь вечером к себе в ангар. Вся честная компания маялась от безделья. Несколько раз Мелани предлагала Джейку и Эшли тоже пойти, куда-нибудь поработать на добровольных началах: не исключено, что они здесь надолго застряли — уж на неделю точно, если верить утренней сводке. Вышка в аэропорту разрушена до основания, так что никуда из города пока не денешься. Аэропорт и дороги закрыты.

— Ну почему ты все время торчишь в лазарете? — ворчала Дженет. — Вот подхватишь там какую-нибудь гадость.

Мелани, отрицательно покачав головой, посмотрела матери в глаза.

— Мама, по-моему, мне хочется быть медсестрой. — Она проговорила это с улыбкой, полушутливо, отчасти поддразнивая мать, но в то же время желая ей досадить. Хотя помогать в лазарете ей действительно нравилось. Нравилось работать с Мэгги. Сколько нового она там узнавала!

— Ты рехнулась! — возмутилась мать с негодованием. — Медсестрой? Это после всего, что я сделала для твоей карьеры? Да как у тебя только язык поворачивается говорить такое?! По-твоему, я горбатилась, стремясь сделать из тебя ту, кем ты являешься сейчас, чтобы ты потом, пустив все это коту под хвост, выносила в больнице горшки? — Одна мысль о том, что Мелани, звезда, у ног которой лежит весь мир, может отказаться от своего звездного статуса и выбрать себе другое поприще, повергла мать в отчаяние.

— Горшки я пока не выношу, — возразила Мелани.

— Будешь, можешь мне поверить. И не говори так больше.

  37