.
Очередная сказка о Золушке 
25 
Не будет.
А в Шафляры действительно придется ехать.
Не на похороны, так на поминки.
Эх, батька Самуил, Самуил-баца…
Солнечный луч обиженно разбился о ладонь Марты, скользнул в сторону и очень удивился, обнаружив на глазах у женщины слезы.
Откуда? — ведь луч не знал, что люди плачут не только от солнца.
Всадник к тому времени значительно приблизился, и Марта помимо воли залюбовалась уверенной посадкой Михала. Отчего-то на ум пришло сравнение с удирающим от Жабьей Струги конокрадом Друцем. Юный цыган почти лежал на спине гнедого, всем телом припав к конской шее, а Михал сидел в седле подчеркнуто прямо, с небрежностью поигрывая зажатыми в правой руке поводьями, и левая ладонь его рассеянно поглаживала рукоять драгунского палаша, с которым Михал по слухам никогда не расставался, беря с собой чуть ли не на супружеское ложе.
Пятеро верховых, догоняющих карету, которая сопровождала Михала, Марту поначалу ничуть не заинтересовали.
— Ну что? — послышалось у Марты за спиной.
— Едет, — не оборачиваясь, отозвалась женщина, сразу узнав голос Яна.
— Почитай, у ворот. Ты б сказал своему привратнику, чтоб не лез с расспросами, а то Михал его длинный нос мигом укоротит. С него, драчуна, станется…
Аббат Ян, минуту назад освободившийся от службы и успевший по дороге в келью отдать все необходимые распоряжения отцу-келарю, подошел и встал рядом с сестрой.
— А это еще что?! — озабоченно пробормотал он, и Марта, отвлекшись было от происходящего внизу, мигом глянула в окно.
Верховые прибавили ход и оказались у остановившейся кареты раньше Михала, разглядывающего монастырь. Самый первый из них, пышно разодетый вельможа, показавшийся Марте смутно знакомым, спрыгнул с коня и предупредительным жестом распахнул дверцу кареты. Он учтиво поклонился, переждал короткую заминку и подал руку выходящей из кареты молодой женщине — жене Михала Беате Райцеж, в девичестве Беате Сокаль. Когда смущенная Беата оказалась на земле, вельможа отошел на шаг в сторону и еще раз поклонился, приложив руку к сердцу.
Гайдуки Райцежа замялись, не зная, что делать, поскольку ничего особенного не происходило, а задевать без нужды вежливого шляхтича в присутствии четверых его людей им явно не хотелось.
Марта не заметила, когда Михал успел покинуть седло и быстрым шагом подойти к жене. Только что придворный воевода графа Висничского с коня глядел на монастырские стены — и вот он уже стоит рядом с Беатой и что-то ей выговаривает. Марту и аббата Яна удивило поведение Михала: если уж кому и стоило выговаривать, так это прискакавшему невесть откуда вельможе, чья учтивость и впрямь граничила с наглостью. Видимо, Беату это тоже удивило, она попыталась возразить мужу — слов не было слышно, но зато было отлично видно, как пан Михал грубо сжал плечо жены, силой развернул ее лицом к монастырю и мотнул головой в сторону ворот.
Подчинившись, Беата двинулась к воротам, опомнившиеся гайдуки поехали следом, а в окружении вежливого шляхтича громко засмеялись — смех этот донесся даже до ушей стоящих у окна. Сам вельможа приблизился к пану Михалу, подбоченился и бросил несколько коротких резких фраз.
Дальше Марта не смотрела. Повинуясь непонятному порыву, она выбежала из кельи — аббат Ян, не мешкая, последовал за ней — и по лестнице помчалась вниз. Спустившись во двор, Марта свистнула дремлющего в холодочке Джоша, обогнула только что вошедшую в монастырский двор Беату (беременность последней лишь сейчас бросилась Марте в глаза) и выскочила в распахнутые ворота наружу. Карета по-прежнему стояла неподалеку, сонный кучер дремал на козлах, забыв выпрячь лошадей, но больше никого рядом с монастырем не было.
Лишь пыль клубилась по дороге, сворачивая влево и вниз, к берегу речки Тихой.
Марта быстро пошла вслед за пылью.
Джош трусил рядом, временами поднимая голову и заглядывая женщине в глаза.
На морде собаки застыло то болезненное выражение, какое иногда бывает у немых, когда им позарез надо что-нибудь сказать, а мертвый язык еле ворочается и рождает только звериное ворчание.
Звон оружия был первым, что услышала Марта, выбежав на кручу. Отсюда насквозь просматривался песчаный плес реки, прямо под Мартой у плакучей ивы стояли четверо спутников вежливого шляхтича и двое гайдуков Райцежа, возбужденно переговариваясь. В двадцати шагах от них друг напротив друга замерли Михал и его противник, минуту назад обменявшиеся первыми ударами.
25 
