Особенно,... 
62 
Он задержал ее руку в своей. Может, когда-нибудь… Он содрогнулся при мысли о том, что с ней будет, если мальчика не найдут или же найдут мертвое тело.
— Мужайся, Мариэлла. — Она будет мужественной, здесь не нужны советы. — Я помогу тебе. — А хочет ли она, чтобы он помог? — Мариэлла, почему тебе ничего не нужно? Почему ты всегда так сдержанна?
Кажется, он нащупал путь к разгадке. Потому ее все и ненавидят, что ей ни от кого ничего не нужно, что она только отдает и ничего не ждет взамен, все они чувствуют, что безразличны ей. Она слишком правильная, всепрощающая, непорочная, бесконечно готова терпеть боль, которую они ей причиняют.
— Не будь настолько святой. Даже со мной, Мариэлла. Не надо.
Он вновь поцеловал ее, и на этот раз она ответила страстным поцелуем, и только через какое-то время опомнилась, отстранилась и посмотрела на него с улыбкой. От этой улыбки его сердце забилось вдвое сильнее. Она вела себя точно так же, как прежде, но теперь наряду с достоинством в ней была страсть, и Джон сходил от нее с ума.
— Если мы не сдержим себя, нам потом будет очень трудно жить, — сказала она так, как будто знала, что именно может произойти.
— По-моему, именно этого я и хочу, — хрипло ответил он.
Она знала, что сама она этого хочет. Три года она не знала мужской любви, а сильное, напряженное тело Джона так призывно звало ее… Но оба понимали, что сейчас ни к чему лишние осложнения и трудности.
— Когда дело будет закончено, нам с вами нужно будет серьезно поговорить, миссис Паттерсон. Я не умею предсказывать будущее, но знаю, что с крючка вы у меня так легко не сорветесь.
Мысль о том, что Мариэлла никогда не будет с ним, была для Джона непереносима. Только встретив Мариэллу в первый раз, он смутно почувствовал, что его жизнь может круто перемениться. Но теперь на нем лежал долг найти ее сына, а если это невозможно, то он должен хотя бы помочь ей пройти через судебное разбирательство и добиться осуждения Чарльза Делони.
Мариэлла предложила Джону перекусить перед уходом, но он отказался.
— Мне надо ехать в управление, — сказал он, не скрывая сожаления. Он редко приходил домой раньше десяти. Скорее всего потому, что не хотел. Мариэлле он сказал, что любит жену, и так оно, может быть, и было когда-то. По правде говоря, детей он любил гораздо больше, и они с женой жили вместе именно из любви к детям и по религиозным соображениям. — Завтра я позвоню, — сказал он шепотом.
Он не знал, раскаивается ли Мариэлла в том, что произошло между ними, сожалеет ли о своих словах? Но когда Мариэлла поднялась с дивана, она посмотрела на него странно, но радостно.
— Я знаю, что мне надо бы раскаиваться, но ничего подобного не испытываю.
Он тоже чувствовал, что произошло что-то совершенно необыкновенное. Произошло то, что и должно было случиться. Им обоим это нужно, оба этого хотели. Только будет ли это им дозволено хоть когда-нибудь?
— Спокойной ночи, миссис Паттерсон, — сказал Тейлор, прикасаясь губами к ее губам. Пока они еще не вышли из комнаты, пока их не видят полицейские, до сих пор круглые сутки дежурящие в доме. — Спокойной ночи, Мариэлла.
Эти слова он произнес уже шепотом. Она улыбнулась, проводила его до передней, а через несколько минут поднялась по лестнице к себе в спальню. Впервые за этот месяц она улыбалась по-настоящему. Как странно вновь почувствовать себя нужной и любимой. Пусть даже это состояние длилось всего несколько секунд.
Глава 9
Билл Палмер, государственный обвинитель по делу о похищении несовершеннолетнего, стал частым гостем в доме Паттерсонов. В основном он проводил долгие часы за закрытой дверью с глазу на глаз с хозяином. Кроме того, он опрашивал прислугу и несколько раз побеседовал с Эдит и Патриком, которые больше не работали у Малкольма. В начале марта он захотел еще раз поговорить с Мариэллой, на сей раз наедине. При беседе не присутствовали ни Джон Тейлор, ни Малкольм.
— Миссис Паттерсон, мне необходимо, чтобы, прежде чем вас вызовут давать показания в суде, вы были твердо убеждены в том, что наша версия происшедшего верна, — неторопливо произнес он. — Вы меня хорошо понимаете?
Она прекрасно его поняла. Внешность Уильяма Палмера нельзя было назвать располагающей. Гладкие волосы зачесаны назад, лицо без кровинки. Он был, по-видимому, того же возраста, что и Джон Тейлор, то есть чуть за сорок. Одевался он всегда одинаково: костюм в тонкую полоску, темный галстук. Облик его дополняли очки в роговой оправе. Господин Палмер в высшей степени почтительно относился к Малкольму.
62 
