Особенно,... 
116 
После этого они мило погуляли в парке, и он был более разговорчив, чем обычно, болтая об Эмануэль и магазине, об Итоне и Вайтфилде. Он терпеливо относился к медленной неуклюжей походке Сары. Ему было жаль ее, она выглядела такой некрасивой. Вильям дождался их возвращения домой, а вечером они пообедали в ресторане. Филиппу всегда это нравилось.
В следующие две недели Сара все время посвятила Филиппу, потому что знала, что новорожденный потребует к себе большого внимания. Они собирались вернуться в замок сразу после родов, и доктора сказали, что она сможет совершить двухчасовую поездку. Они хотели положить ее в клинику за неделю до рождения ребенка, но Сара наотрез отказалась, заметив Вильяму, что в Штатах это не принято. Во Франции ложатся в клинику за неделю или за две до родов и там нежатся и ждут. Она не собиралась сидеть в клинике, пусть даже самой лучшей, и ничего не делать.
Они ежедневно заглядывали в магазин, и Филиппа привела в восторг вновь поступившая партия браслетов с изумрудами. А на следующий день Эмануэль порадовала их: утром купили два огромных кольца. Еще более поразительным оказалось то, что одно из них она продала своему любовнику Жан-Шарлю де Мартену. Он приобрел его для Эмануэль и, пока выбирал его, безжалостно дразнил ее, делая вид, что покупает драгоценность для своей жены. А потом, когда она рассердилась на него, вынул кольцо из коробочки и надел ей на палец. Теперь оно красовалось у нее на руке.
Сара удивленно подняла брови.
— Это означает что-нибудь серьезное? — спросила она, но знала, как много драгоценностей он покупал для жены и своих любовниц в других магазинах.
— Только то, что у меня теперь новое кольцо, — ответила Эмануэль, трезво глядя на вещи. У нее не было иллюзий. Но было несколько солидных клиентов, в которых Эмануэль была заинтересована. Многие из тех, кто бывал у них в магазине, покупали украшения как для жен, так и для любовниц. Они вели запутанную жизнь, и все они знали, что Эмануэль Бурже была само благоразумие.
Позднее, когда они вернулись домой, Филипп пошел в кино со своим воспитателем. Это был милый молодой человек, студент Сорбонны, он бегло говорил по-английски, и, к счастью, он нравился Филиппу.
Между тем наступил июль, и в Париже было жарко и душно. Прошло уже две недели, и Сара стремилась поскорее вернуться домой. В это время года в замке было так красиво. Казалось, стыдно тратить впустую лето в Париже.
— Я не назвал бы это пустой тратой времени. — Вильям смотрел на нее с задумчивой улыбкой, она выглядела словно самка кита, выброшенная на отмель, когда лежала в постели в просторной розовой атласной сорочке. — Тебе не жарко в такой одежде? — Он чувствовал себя неуютно, глядя на нее. — Почему ты не снимаешь ее?
— Я не хочу, чтобы мой вид вызвал у тебя тошноту. Когда она сказала это, он медленно подъехал к кровати.
— Ничто в тебе никогда не вызовет у меня тошноту. — Сейчас он выглядел немного грустным, он не сможет быть рядом с ней во время родов. Он испытывал некоторое недоверие к ее модному парижскому доктору и клинике, но он сам хотел, чтобы она рожала здесь, потому что так было намного безопаснее.
Этой ночью она спала глубоким сном, а он спал урывками. А в четыре часа утра у нее начались схватки. Он оделся и позвал служанку, чтобы та помогла одеться Саре, потом отвез ее в Нойи, в клинику, которую они выбрали. У нее были уже сильные схватки, и она почти не разговаривала с ним, пока они ехали в его «бентли». А потом ее увели, и он нервно прождал до полудня, опасаясь, что произойдет что-нибудь ужасное, как в первый раз. Они обещали дать ей маску и уверяли ее, что все будет в порядке. И легко, даже если женщина рожает ребенка в девять фунтов. И наконец в половине второго к нему вышел улыбающийся доктор, очень скромный и аккуратный.
— У вас красивый сын, мсье.
— А моя жена? — встревоженно спросил Вильям.
— Ей пришлось потрудиться. — На мгновение доктор стал серьезным. — Но все прошло хорошо. Сейчас мы дали ей немного снотворного. Через несколько минут вы увидите ее.
Когда он вошел в палату, Сара лежала, накрытая простынями, очень бледная и словно пьяная. Казалось, она не имеет представления, где она находится и почему она здесь. Она все время говорила ему, что они должны пойти днем в магазин и не забыть написать Филиппу в Итон.
— Я знаю, дорогая… все в порядке… — Он тихо просидел возле нее не один час, и около половины пятого она шевельнулась и, открыв глаза, посмотрела на него, потом смущенно оглядела комнату. Тогда он подвинулся к ней поближе, поцеловал в щеку и сказал ей о ребенке. Вильям еще не видел его, но медсестры говорили, что он прелестный. Он весил девять фунтов и четырнадцать унций и был почти таким же крупным, как Филипп. Глядя на нее, Вильям мог только воображать, как нелегко ей пришлось.
116 
