Особенно,... 
84 
Они отчалили тихо, в молчании, не зажигая факелов, и челн послушно скользнул вниз по течению, туда, где кровавая Ямуна сливалась с полноводной матерью-Гангой. Ветер улегся сам собой, лишь изредка ероша волосы мужчины и его спутницы, тучи поредели, и в открывшемся просторе объявился Сома-Месяц, рогатый бобыль-нелюдим. Он робко протянул к Сатьявати серебристые руки-лучи, нежно коснулся тонкого стана, высокой груди, озорно сверкнул в ярко-голубых глазах, столь неожиданных на темнокожем лице, заставив их светиться глубинной лазурью, и Гангея почувствовал, как зверь внутри его плотоядно облизнулся, пожирая взглядом молодую женщину, которую однажды познал.
«Я приехал сюда ради отца!» — честь хлестнула зверя плетью.
«А если она ПОПРОСИТ тебя?» — хищно ухмыльнулся в ответ зверь, и честь не нашлась что ответить.
Но Сатьявати молчала, не предпринимая попыток к сближению, челн рассекал струистую плоть, пряным ароматом тянуло от таинственной стены джунглей, подступавших к самой кромке берега, и звезды медленно смещались на ночном небе. Казалось, даже капли из кувшина Калы-Времени стали капать реже… Еще реже… Ночь длилась без конца и начала, пока Гангея не вздрогнул, услышав голос женщины на корме:
— Зажги факел. Мы уже почти на месте.
Глава IX
ГРОЗНЫЙ
1
Тростники покорно расступались перед носом челна, шелестя пушистыми метелками. Вдалеке, на том берегу, надрывно рыдали шакалы, оплакивая несовершенство мира и пустое брюхо. Ты не знал этой протоки, все вокруг было чужим и таило опасность, но в глубине души, как в сердцевине фикуса-гнильца, исподволь тлел, играл алыми нитями уголек, давно присыпанный пеплом времени. Память? Вряд ли, скорей предчувствие. Пожалуй, выйди сейчас из тьмы и шелеста Рама-с-Топором или Словоблуд, мама-Ганга или любвеобильная якшиня — ты только кивнул бы и подумал:
«Так и должно быть…»
Сегодня была ночь ночей, когда любая причуда судьбы принимается как должное.
Рубеж между возможным и неизбежным.
Три факела, запасенные Сатьявати, три смолистые ветки с тюрбанами промасленной ветоши валялись под сиденьем на корме. Нагнувшись за ними, Гангея был вознагражден дружеским укусом в ладонь — поскольку факелы кусаться не умеют, а разбуженные змеи не умеют кусать дружески, то это могла быть только Кали. И впрямь: понимая, что кумир собирается исчезнуть, бросив ее в лагере умирать от тоски, обезьянка решила принять свои собственные меры. Сейчас же, с мартышкиной точки зрения, настала пора объявиться — ну, разгневается хозяин, даже накричит, так зато не пропадет пропадом без нее, верной Кали!
Ох, глаз за ним да глаз… Где враги, кого платком душить станем?!
Наградив мартышку легким подзатыльником, от которого она кубарем вылетела на середину челна, Гангея вздохнул и на миг зажмурился — воззвав про себя к Всенародному Агни. Часто пользоваться вызовом живого огня учитель не советовал (если только ты не из племени нишадцев-скалолазов, которым сам Рыжебородый даровал «Право Искры»!). Агни, Миродержец Юго-Запада, любил, когда его рождают обычным путем: принимая труд как жертву, трение дощечек-шами как ласки супругов в пору зачатия и возжигая пламя как дар…
Но сейчас возиться с дощечками означало потерять кучу времени. И Гангея тихонько пробормотал благодарственную молитву, когда Всенародный не стал вредничать, откликнувшись почти сразу.
При дымном свете факела Сатьявати и мартышка долго разглядывали друг друга. Без особой приязни. Так старшая жена смотрит на молоденькую наложницу, с которой господин-сумасброд решил сочетаться законным браком, так смотрит старый кузнец на юнца-сопляка, которого ему силком навязали в подмастерья.
Сравнения выглядели более чем странными: казалось, их нашептала ночь-пересмешница, и теперь темнота еле слышно потешалась над смертными.
— Как ее зовут? — спросила Сатьявати после напряженной паузы.
«Ревнует?» — полюбопытствовала ночь, гладя щеку наследника чем-то похожим одновременно на метелку осоки и крыло нетопыря. И этот удивительный вопрос вдруг показался достаточно невероятным, чтобы вплотную приблизиться к правде.
— Кали, — машинально ответил сын Ганги. — Ее зовут Кали.
И почему-то смутился.
Женщина только кивнула, словно услыхав заранее ожидаемый ответ, и продолжила работать веслом.
84 
