48 
– Нет, мадам, – отрезала танцовщица, к полному недоумению своей хозяйки. Потому что теперь она говорила как взрослая женщина, а не как запуганное покорное дитя.
– Так, значит, ты не поедешь? – Мадам Маркова совершенно опешила. Но уже в следующую минуту ей показалось, что затянувшаяся битва наконец-то выиграна, и на ее тонких губах медленно расцвела торжествующая улыбка – впервые с того дня, как Анна вернулась в школу. С того дня, как Анна стала для нее предательницей. – Ты больше не желаешь его видеть? – Эти жестокие слова звучали музыкой для ее ушей: победа досталась намного проще, чем она опасалась!
– Нет. Просто я поеду туда одна. Вам не стоит ехать вместе со мной. Я не нуждаюсь в дуэнье, хотя и очень признательна вам, мадам, за готовность сопровождать меня в дальний путь. Я вполне освоилась с царской семьей, и по-моему, они не собирались приглашать никого, кроме меня.
Это было правдой: обе женщины знали, что в письме ни словом не упоминается о мадам Марковой.
– Но я не позволю тебе ехать одной! – воскликнула мадам Маркова, опаляя Анну яростным взором.
– Ну что ж, тогда мне придется объяснить государю императору, отчего я не смогу выполнить его приказ.
Анну нисколько не смутил этот яростный взор. Мадам Маркова даже не подозревала, что в этой маленькой танцовщице кроется столько дерзости и упорства. Вряд ли такое открытие можно было назвать приятным. Достойной даме стало не до улыбок. Теперь ее взгляд наполнился холодной ненавистью. Она встала из-за стола и отчеканила:
– Что ж, очень хорошо. Ты можешь отправляться туда на месяц. Но вряд ли в сентябре, когда мы будем открывать сезон, тебе достанется партия Жизели! Подумай, Анна, подумай хорошенько, прежде чем рисковать положением примы!
– Мне не над чем думать, мадам. Ведь это будет вашим решением, и мне останется лишь покориться.
При этом обе они слишком хорошо знали, что Анна стала танцевать еще лучше, чем прежде. Она не только успела вернуть все былые навыки, но и добиться новых, еще более сложных высот в своем искусстве. В ее танце талант изумительным образом сочетался со зрелым мастерством и техникой. Рабский труд последних месяцев принес неоспоримые результаты.
– Как тебе известно, репетиции начинаются с первого сентября. Тебе следует явиться в школу не позднее тридцать первого августа, – процедила мадам Маркова, развернулась и покинула кабинет, оставив Анну одну.
Двумя неделями позже Анна ехала в поезде на юг. Она отправилась одна, без дуэньи, и все еще болезненно переживала разрыв с некогда любимой и почитаемой наставницей. Больше нечего было надеяться на то, что мадам Маркова когда-нибудь простит ее за измену балету. За все время, остававшееся до отпуска, она не обмолвилась с Анной ни словом и намеренно поспешила укрыться, когда та хотела попрощаться перед отъездом. Былой дружбе и доверию пришел конец – только потому, что она полюбила Николая. Но Анна ни за что не согласилась бы потерять Николая или отказаться от возможности быть вместе с ним. Ничто в жизни не могло быть важнее их отношений. Ничто – даже балет.
Глава 6
Время, проведенное Анной с Николаем в Ливадии, превратилось в настоящую идиллию. Им отвели небольшой, укромный домик, в котором они поселились вдвоем – на сей раз ни от кого не скрываясь. Императорская чета обращалась с ними как с супружеской парой – видимо, их понимали и не спешили осуждать.
Погода стояла солнечная и спокойная, великие княжны были очень рады видеть свою подругу, а Алексей, верный своему слову, «учил» ее плавать – справедливости ради следует сказать, что при этом им «совсем немного» помогал Николай.
Единственное, о чем сожалел доктор Преображенский, – невозможность познакомить Анну с сыновьями. Да, пока об этом не стоило и мечтать. Мери ни в какую не соглашалась разводиться, но по крайней мере не возражала провести лето у отца, в Хемпшире. Детей она забрала с собой. Николай питал слабую надежду на то, что проведенное в Англии время оживит ее любовь к родным пенатам и Мери так и останется за морем, хотя вряд ли смягчится сердцем настолько, чтобы дать ему развод. Похоже, ей нравилось оставаться его женой хотя бы ради удовольствия причинить побольше мучений.
– Это ничего не значит, любимый. Мы ведь и так счастливы вдвоем, не правда ли? – повторяла всякий раз Анна, когда речь заходила о его браке.
Они и впрямь были счастливы в своем маленьком домике. Рано утром они завтракали вдвоем у себя на веранде, а на время остальных трапез пользовались гостеприимством царской семьи. Все дневное время Николай и Анна проводили на свежем воздухе вместе с ними, тогда как ночи были посвящены их нежной и страстной любви.
48 
