25 
– Спенсер! – громко окликнул его судья, когда молодой человек вошел в комнату. Ему показалось, что он школьник и сейчас предстал перед учительским советом.
– Добрый вечер, сэр. – Он поздоровался с другом своего отца с приветливой улыбкой. – Очень рад видеть вас. Добрый вечер, миссис Барклай.
Судья Барклай чуть ли не силком провел его по комнате, знакомя с каждым из гостей и объясняя, что он только что закончил юридический факультет Стэнфорда. Он сообщал всем, кто его отец, и это приводило Спенсера в явное замешательство. Меньше всего ему хотелось оставаться в этом доме, он почти физически чувствовал, что не вынесет этого.
К ужину было приглашено двенадцать гостей, но в последний момент жена одного из судей отказалась от приглашения. Она пыталась уговорить своего дядю вернуться с ней домой после гольфа, но тот все равно пошел на ужин к Барклаям. Он был старым другом семьи и знал, что они не будут против его присутствия, но Прициллия Барклай расстроилась, сосчитав гостей. Их было тринадцать, включая хозяев, а она знала, что по крайней мере двое из них ужасно суеверны. В столь поздний час она ничего не могла поделать. Обед должны были подать через полчаса, и единственное, что ей оставалось, – это попросить дочь, чтобы она присоединилась к ним во время обеда. Она торопливо взбежала наверх по ступеням и постучала в дверь ее комнаты. Элизабет готовилась идти на вечеринку. На ней было черное вечернее платье, а на шее – нитка жемчуга. Этой зимой она собиралась вступить в клуб «Котильон». В свои восемнадцать лет она блистала своеобразной красотой.
– Дорогая, мне нужна твоя помощь. – Мать посмотрела на себя в зеркало, поправила ожерелье, пригладила рукой волосы и только после этого повернулась и с улыбкой посмотрела на дочь. – Жена судьи Армистеда подвела своего дядю.
– О Боже, она что, внизу? – Взгляд Элизабет Барклай был холоден и суров в отличие от просящего взгляда ее матери.
– Конечно, нет. Она позвонила в последнюю минуту и сказала, что не может прийти. И теперь за столом у нас будет тринадцать человек.
– Ну притворись, что ты этого не знаешь. Может быть, никто ничего и не заметит. – Она надела черные атласные туфли на высоких каблуках и стала немного выше матери. У Элизабет было два старших брата: один член правительства в Вашингтоне, в федеральном округе Колумбия, а другой – адвокат в Нью-Йорке. Она была единственной дочерью Барклаев.
– Я не могу этого сделать. Ты же знаешь Пенни и Джейн. Кто-то из них обязательно уйдет, и тогда у нас будет на двух женщин меньше. Дорогая, не могла бы ты помочь мне?
– Сейчас? – Дочь выглядела раздраженной. – Но я собираюсь в театр. – Она договорилась отправиться туда с несколькими друзьями, хотя ей не очень хотелось проводить вечер таким образом. Это был один из редких вечеров, когда свидания не предвиделось, они решили развлечься большой компанией.
– Это так важно для тебя? – Мать посмотрела ей прямо в глаза. – Мне действительно нужна твоя помощь.
– О, ради всего святого. – Элизабет посмотрела на часы и потом кивнула. Может быть, это к лучшему. Ей действительно никуда не хотелось идти. Прошлой ночью она вернулась домой только в два часа. Последний месяц она каждый вечер ходила по балам, после того как окончила Бург. Она хорошо повеселилась, и на следующей неделе они с друзьями собирались поехать на озеро Тахо. – Хорошо, мама. Я позвоню друзьям. – Она любезно улыбнулась матери и поправила двойную нитку жемчуга, которую одолжила у матери. Несомненно, она была довольно симпатичной девушкой, но ей с трудом можно было дать восемнадцать лет. Во многих отношениях она казалась гораздо старше. Уже многие годы она находилась среди взрослых, и родители приложили немало усилий, чтобы она могла вести себя непринужденно с их друзьями, поддерживать разговоры. Ее братья были старше на десять и двенадцать лет, и она привыкла к тому, что все уже давно общаются с ней, как со взрослой. К тому же она унаследовала холодный замкнутый характер, который был свойствен всем членам семьи Барклай. Она прекрасно владела собой, ее поведение было безупречным, так что в свои восемнадцать лет она была леди до мозга костей. – Я спущусь через минуту.
Мать взглянула на нее с благодарностью, и Элизабет улыбнулась в ответ. У нее были густые рыжеватые волосы, которые она стригла не очень коротко, большие карие глаза, матовая кожа и тонкая талия. Она великолепно играла в теннис. Но в этой девушке не было ни капли тепла, только безупречное воспитание и живой ум, который постоянно восхищал всех друзей ее родителей. Даже ее осанка внушала благоговение и уважение. Да, Элизабет Барклай была не тем человеком, над которым можно посмеяться. Она девушка серьезная, с проницательным умом и острым языком; у нее собственные взгляды на жизнь, и она строго их придерживалась. И для нее не существовало проблемы с выбором колледжа: Радклифф, Веллслей или Вассар.
25 
