Последние отзывы

  119  

Въезд на киностудию впечатлял, и Спенсер огляделся, как турист. Они въехали на территорию и были остановлены дежурными охранниками. Он объяснил им, что хочет видеть Кристел Уайтт, и сказал название фильма, в котором она снималась. Один из охранников заявил, что эта площадка закрыта и он должен иметь пропуск, чтобы попасть туда. Но, услышав, что Спенсер три года провоевал в Корее, слегка заколебался и оглянулся через плечо на своих товарищей. У него там погиб сын, и ему захотелось сделать что-нибудь для этого солдата.

– Никому не говорите, что это я пропустил вас. – Он махнул рукой, чтобы их пропустили, и Спенсер поблагодарил его.

Водитель повернул к павильону, на который им указал охранник, и Спенсер стал разглядывать толпы актеров в костюмах, попадающиеся на пути. Тут были и ковбои, и индейцы, и скованные кандалами каторжники, и масса красивых девушек в купальниках и шикарных платьях. Этот мир совсем не походил на ресторанчик Гарри в Сан-Франциско. Он расплатился с водителем и постоял с минуту, оглядываясь по сторонам, а потом медленно направился к павильону звукозаписи. Это огромное строение походило на самолетный ангар. Издалека он разглядел людей, толпившихся возле ярких прожекторов, и человека, что-то кричавшего им. Он немного подождал, когда на площадке объявили десятиминутный перерыв, подошел поближе. И вдруг он увидел ее. Она стояла к нему спиной, но даже на таком расстоянии Спенсер узнал Кристел. Сердце задрожало у него в груди, он хотел подбежать и заключить ее в объятия, но ноги очень медленно несли его к ней. Он был уже близко, и она, словно что-то почувствовав, обернулась. Теперь они оба застыли. Она стала еще красивее, чем три года назад, и уже не казалась ребенком, перед ним стояла редкой красоты женщина. Ее волосы уложили на затылке в высокую прическу, на ней были белое платье без бретелей и белые туфли; все это было усыпано крошечными сверкающими блестками. Она походила на сказочную фею, и, когда эта фея начала медленно подходить к нему, у него на глазах выступили слезы, и он почти ничего не видел. Она не сказала ни слова, просто подошла и остановилась, молча глядя на него. И в следующую секунду сказочная принцесса оказалась в его объятиях, целовала его, и он думал, что его сердце разорвется от счастья. Он никогда не любил ее так, как в этот момент. Он прошел через войну только для того, чтобы вернуться к ней, чтобы снова обнять ее. Он так мечтал об этом в Сан-Франциско... Но теперь, здесь, его желание исполнилось, и исполнила его Кристел.

– О Боже... ты даже представить себе не можешь, как я скучал по тебе. – Он держал ее в объятиях и вдруг понял, что прошел через все муки одиночества и боли, через все ужасы войны только ради этого единственного мига.

Они плакали оба. Она – из-за непоправимости содеянного ею. Сердце разрывалось от горя. Она сказала себе, что он больше никогда не вернется, но он вернулся. Он здесь. А она живет с Эрни Сальваторе. Но сейчас она не думала об Эрни. Она ни о ком не думала. Потому что с ней был Спенсер, и он обнимал и целовал ее. И она осыпала его лицо жадными поцелуями и гладила нежными пальцами.

– Милая моя, дорогая, я люблю только тебя... – Потом он слегка отстранился и улыбнулся, глядя на нее. – А ты такая красивая. – Он улыбался с нежностью любящего отца. – Ты теперь кинозвезда?

Она выглядела растерянной, снова целуя его.

– Еще нет, но собираюсь ею стать после этого фильма. Он должен иметь успех. – Она рассказала, кто вместе с ней снимается, и это произвело на него впечатление. Пока его не было, она взлетела к своей мечте, попала в Голливуд, снимается в кино. Но тут Кристел приложила палец к губам и прошептала: – Сейчас снова начнется съемка. Пойдем ко мне в гримерку.

Он на цыпочках пошел за ней, и они оказались в комнате, где она переодевалась, ела, занималась целыми часами. Комната оказалась маленькой, чистенькой и уютной. Там их встретила женщина, которая готовила костюм Кристел для следующей сцены, и девушка, улыбнувшись, отослала ее. Потом снова повернулась к Спенсеру:

– В течение следующего часа я свободна.

Она впилась глазами в его лицо; ей хотелось узнать сразу все: с чем он пришел, где был, когда вернулся и... женат ли он еще или уже нет?

– Неужели это не сон? Неужели это ты? – Она смотрела на него с благоговением и вспоминала бесконечные месяцы ожидания, когда от него перестали приходить письма.

Они сидели, взявшись за руки, и он, сбиваясь, пытался объяснить ей все: ужасное одиночество, боль, тоску, то угнетение, которое он постоянно чувствовал там, когда становилось безразличным все, кроме постоянного ужаса, и смертей, и разрушений, творящихся у него на глазах.

  119