Особенно,... 
67 
– Все будет хорошо, моя дорогая. Я сегодня вечером тебе позвоню, – ласково проговорил Билл, сам едва сдерживаясь. – Не плачь, любимая, не плачь…
Гордон прислал из Парижа кое-что из одежды: черное платье от Шанель, которое теперь стало велико Изабель, и черные кожаные туфли, казавшиеся чересчур широкими. Изабель сильно похудела, но Биллу она представлялась как никогда прекрасной. Длинные темные волосы были заколоты в аккуратный пучок, на лице никакой косметики, кроме губной помады. Глядя на нее, Билл вспоминал тот первый июньский день, когда они поехали на ленч, а потом в бар «У Гарри». С тех пор столько всего произошло – они едва не умерли, а затем снова обрели друг друга. И вот их короткое счастье кончилось. Обоим предстояло вновь вернуться в реальный мир, в мир, где они не могут быть вместе.
– Береги себя, – обнимая его, сказала Изабель. – И скорее возвращайся ко мне, – шепотом добавила она. – Не забывай, как крепко я тебя люблю.
– Будь сильной, Изабель… Я тоже тебя люблю, – прошептал Билл.
Чувствуя себя так, словно ее разрывает на части, Изабель решительно двинулась к двери, остановилась, последний раз взглянула на Билла, улыбнулась сквозь слезы и вышла.
Она поблагодарила сестер, попрощалась с врачами, специально вышедшими ее проводить, и в сопровождении нанятой Гордоном сиделки направилась к лифту. Изабель отчаянно хотелось вернуться в свою палату, повернуть назад стрелки часов, даже снова впасть в кому все, что угодно, лишь бы остаться с Биллом. Наклонив голову, чтобы не было видно слез, она помахала медикам рукой, и дверца лифта закрылась.
Из уважения к Биллу после ее отъезда к нему долго никто не заходил. Именно поэтому никто не видел, как он плачет. Если бы в тот момент кто-то стоял под дверью, то обязательно услышал бы звуки рыданий – это умирала надежда. Это плакал мужчина, который знал, что больше никогда не увидит любимую женщину. Когда через несколько часов сестры, наконец, вошли в его палату, Билл уже крепко спал.
Глава 12
Самолет приземлился в аэропорту имени Шарля де Голля в два часа с минутами. У Изабель не было с собой никакого багажа, только небольшой саквояж, где лежали туалетные принадлежности и несколько книг, а также фотографии детей и Билла. Едва взглянув на ее паспорт, таможенник махнул рукой – можете идти. В аэропорту Изабель никто не встречал. Сам Гордон, конечно, и не собирался, а Софи он не сообщил номер рейса.
Начав путь к присланной за ней машине, Изабель была поражена собственной слабостью – она едва передвигала ноги. Конечно, отчасти это нервы, но до полного выздоровления ей явно еще было далеко. Настояв, чтобы она села в инвалидную коляску, сиделка повезла ее через здание аэропорта. Всю дорогу Изабель думала только о Билле. Перед тем как забраться в машину, она попыталась ему позвонить, но дежурная сестра сообщила, что он спит. Собственно говоря, Изабель нечего было ему сказать, не считая того, что она его любит и страдает без него. Ей действительно очень его недоставало, а ведь она еще даже не доехала до дома! Впрочем, когда она туда доберется, радость от встречи с детьми наверняка хоть на время вытеснит грустные мысли.
По дороге в Париж они с сиделкой почти не разговаривали. Задав своей подопечной несколько вопросов, та погрузилась в чтение какой-то книги. Ее наняли в той же лондонской больнице – сопровождение Изабель для нее было просто подработкой. В шесть часов вечера она собиралась улетать обратно в Лондон. Билл считал присутствие сиделки очень разумным. В конце концов, Изабель столько времени провела в постели. Если бы у нее закружилась голова, если бы она упала или чего-то испугалась, присутствие сопровождающего могло оказаться просто необходимым.
Проезжая по городу, Изабель испытывала странное ощущение – ее вовсе не радовала встреча с Парижем, а знакомый вид Эйфелевой башни не вызвал в ее душе никакого отклика. Сейчас ей хотелось быть на другом берегу Ла-Манша, в больнице – рядом с Биллом. Нет, так нельзя, и усилием воли она заставила себя думать о Тедди и Софи. Но когда машина повернула на улицу Гренель, Изабель вдруг испытала непонятное возбуждение – наконец-то она увидит детей!
Ведущие во внутренний двор большие бронзовые ворота сегодня были открыты – по-видимому, для нее. Когда машина въехала во двор, Изабель окинула взглядом окна, но ничей силуэт не маячил за стеклом. Правда, комнаты детей, как и ее собственная, выходили в сад, а Гордона в такой час она и не ожидала застать дома. Он предупредил ее, что приедет, как обычно, в шесть – у него сегодня очень много работы. Изабель сказала, что понимает, и она действительно его понимала. Таким образом, муж давал ей понять, что изменить что-либо в его жизни не в ее власти.
67 
