Особенно,... 
22 
– Помоги мне сесть.
Бабы загомонили, когда Ник с Региной сунулись к капитану. Молодые люди проигнорировали их гвалт. Ван Фрассен прислонился спиной к теплым бревнам и как бы невзначай проверил кобуру. Лучевик был на месте. Значит, не пленники. Уже легче. А что хозяева хотят за свое гостеприимство – выясним. Он повертел головой, изучая обстановку. Печь, сложенная из серых, тесаных камней, дышала жаром. Рядом с печью под потолком шли широкие полати. Наверху – теплее. Разумно. У стены напротив выстроились в ряд кособокие сундуки. В углу на корточках сидела еще одна кутха – моложе, стройнее, без шрамов на лице. В происходящее она не вмешивалась; молча наблюдала с легким интересом идиота. Никудышный физиогномист, капитан тем не менее уверился, что женщина чего-то ждет.
«Где мужчины? На охоте?»
– Нам бы поесть и переночевать. Мы заплатим, – судя по усталому тону, Ник повторял это в сотый раз. – Узам быхыр хош. Узам быхыр шур-гы. Ю-патака. Фарзад?
Женщины лыбились – лучшего слова не подобрать – на Ника, морща низкие лбы. «Узам быхыр», похоже, был им понятен не больше, чем «тензорный анализ». Отчаявшись, юный дипломат показал жестами: есть, спать. Мы. Тут, у вас. Фарзад? Или не фарзад? Готовность оплатить услуги он изобразить затруднился. Купюры, извлеченные из внутреннего кармана, впечатления на баб не произвели. Похоже, в здешних туристических компаниях деньги были не в ходу. Тем не менее, жесты сработали. Хозяйки, как по команде, сплели пальцы рук в «замок», что на Кутхе, если верить туристическим «толмачам», означало согласие. И в ответ изобразили: есть, спать – очень похоже на то, как это делал Ник. Закончив пантомиму, одна из баб двумя пальцами взяла Ника за нос и слегка подергала. Из ноздрей потекло, и баба, ничуть не смущаясь, утерла Нику нос – опять же пальцами. Ту же операцию она повторила с молодухой, сидевшей в углу. Гнилые зубы обеих обнажились в ухмылке, после чего баба оглушительно – словно гранату взорвала – хлопнула в ладоши.
– Ын’аш, – сообщила она густым басом. – Хуг ын’аш.
– Чего ын’аш? – опешил Ник.
– Не догадываешься?
– Нет… Вы их поняли?
– Вполне, – покосившись на дочь, ван Фрассен быстро отвел взгляд. В целом, он доверял Регине, ее выдержке и хладнокровию. Но в сложившейся ситуации нельзя было доверять никому. Если дочь сорвется, если женское начало победит, затмив ревностью холодные доводы разума, у лагритасцев возникнут большие проблемы. – По-моему, у них проблема с мужчинами.
– И они?..
– Да! – не сдержавшись, рявкнул капитан. – Они хотят, чтобы ты сделал ей ребенка!
– Что вы такое говорите! Вы ошиблись!
Капитан молчал.
– Я…
Ник беспомощно смотрел на Регину, ища поддержки. «Я не предам тебя, – читалось в его глазах. – Верь мне, Ри! Это недоразумение… сейчас всё выяснится…»
Бабам надоело ждать. Старшие хором гаркнули на молодуху, и та с живостью поднялась. Одним движением спустила мешковатые штаны из кожи, оголив крепкие ноги. Нимало не стесняясь, задрала меховую кацавейку, обнажив низ живота и черный треугольник волос между бедрами. В горнице остро запахло самкой. Чуть расставив ноги, молодуха указала на Ника, облизала большой палец и, присев на корточки, сунула палец себе в промежность.
«Сообразил, красивый? – читалось на ее лице. – Тебе понравится…»
– Нет, я не могу! – Ник, раскрасневшийся от жары, сделался пунцовым, как гранат. – Вот моя девушка… Невеста! Сумартай! Ри, ну скажи им… Покажи! Ты же умеешь…
Он пятился от молодухи, словно та была людоедкой.
– Сделай то, чего они требуют. Иначе нас выгонят.
Голос Регины превратил Николаса Зоммерфельда в камень.
– Ри, опомнись! – всегда послушный, как пес, сейчас парень восстал. Щеки его пылали, губы тряслись. Казалось, он вот-вот разрыдается. – Это варварство! Дикость! В конце концов, это негигиенично…
– Потерпишь.
– Я дипломатический представитель Ларгитаса! Я не имею права…
– Хочешь ночевать в лесу?
– Нет… там холодно…
– Значит, дипломатический представитель? Вот и займись; представь родину в лучшем виде. Считай, это зачет.
– Зачет?
– Не сдашь – вылетишь на мороз. И мы с тобой за компанию.
Ван Фрассен видел, чего стоит дочери ровный, язвительный тон. Удержаться, не дать слабину; не броситься к парню – мой, не отдам! «Совсем взрослая, – он до хруста сжал зубы. – Анна-Мария, что бы ты сделала на ее месте? Переступила бы через себя?»
22 
