Особенно,... 
62 
Энгус уже начал проявлять признаки беспокойства, а Вишенка – оглядываться по сторонам в поисках источника угрозы, которую она чувствовала, но не могла определить, и тут замок щелкнул и отворился.
Когда Ли Пяо наконец-то справился с дверью, голубовато-серый туман покрылся рябью и заструился. Я втолкнул старика внутрь и, напрягая все силы, последовал за ним, зная, что Энгус сейчас прихватит Вишенку и пройдет следом за нами.
Я мечтал, как вернусь домой, позову служителей, угощу друзей… но вместо этого перед моим потрясенным взором предстала картина разорения.
Черный ход перенес нас – должен был перенести – в заповедную рощу у подножия гор. Но горы были разрушены до основания, и вместо рощи мы оказались под открытым небом. Неподалеку бесформенными грудами валялись мои великаны. Их тела понемногу превращались в глину, из которой когда-то и были сотворены. Нетвердой походкой я двинулся вперед. Меня страшило то, что я мог обнаружить впереди, но я знал, что должен увидеть все.
Мой дворец лежал в развалинах. Некоторые его части уничтожил пожар, другие же просто были разнесены в пыль. В немногочисленных уцелевших стенах виднелись зияющие дыры, как после артобстрела.
Я шагал вперед, смутно сознавая присутствие идущих сзади друзей. Сотворенной мною красоты больше не существовало. Ци осталось мало, да и то, что еще сохранилось, было очень слабым.
Под ногами у меня хрустели останки млечных Духов. Среди обрушенных деревьев и разнесенных вдребезги скал виднелись неузнаваемые, уже разлагающиеся тела других существ Когда мы поднялись по склону и я увидел, что Лун Шан убит и в долине, где среди отполированных водою скал бежал поющий поток, властвует смерть, я не испытал уже ни малейшего Удивления – одно лишь горе.
Даже воздух сделался спертым, тяжелым, и, подняв голову, я заметил, что сквозь поредевшую атмосферу проглядывают стенки бутылки.
– Я думал, что мой дом ограбят, – ровным и безжизненным тоном произнес я. – Я готов был предположить, что кто-нибудь из моих врагов обоснуется здесь. Но такого я не мог представить даже в самом кошмарном сне.
Кто-то, пытаясь утешить, положил руку мне на плечо.
– Мне очень жаль, Кай, – сказал Ли Пяо.
– Но зачем? – прошептала Вишенка. – Зачем понадобилось все уничтожать?
И тут Энгус властным жестом велел нам умолкнуть. Только сейчас я понял, что мы стоим на открытом месте, как на ладони. До сих пор я шел, не разбирая дороги, где уж мне было думать об осторожности. Разрушенная каменная стена могла послужить хоть каким-то укрытием, и я, пригнувшись, бросился к ней. Остальные последовали за мной.
– Что случилось, великий сид?
– Я заметил какое-то движение среди руин дворца, какое-то мерцание серебристых теней, – сообщил Энгус. – Возможно, те, кто это сделал, оставили здесь охрану.
Серебристая тень. При этих словах в моем измученном сознании возник какой-то неясный образ.
– Здесь нам негде спрятаться, – сказал я. – Я пойду на разведку. Энгус, будь начеку. Если возникнет какая-то опасность, сразу же перенеси остальных домой.
Естественно, эти слова вызвали вспышку протеста, но я погасил ее усталым движением руки.
– У меня было много служителей, много разнообразных созданий. Возможно, кто-то из них уцелел и нашел убежище в развалинах дворца. Если туда пойдет кто-нибудь из вас, они могут на него напасть. Если же это враг… что ж, значит, подеремся.
И я двинулся вниз. Новообретенная цель придала моей походке твердость, хотя цель эта была чистейшим самоубийством или пирровым отмщением. В эти мгновения я хоть и был по-прежнему лишен своих сил, снова стал лордом Демоном, и даже Висс во всей ее мощи меня бы не испугала.
Я прошел через разрушенную арку. Когда-то она вела в сад, заполненный миниатюрными розами. Но ни Висс, ни Тувун, ни даже Девор так и не вышли мне навстречу. И По Шианга с его подручными тоже не было видно. Вместо этого я увидел изящную, наполовину нематериальную фигурку Лунносветной, облаченной в странного вида доспехи.
– Лорд Демон! – воскликнула Лунносветная, и я невольно отметил, какая радость прозвучала в ее голосе. – Вы все-таки пришли, как мы с отцом и надеялись!
– Я не лорд Демон, – произнес я с такой горечью, что и сам едва узнал собственный голос. – Я даже не уверен, можно ли меня считать Каем Крапивником. Глядя на себя, я готов поверить, что я – не более чем человек по имени Харви Вонг.
62 
