Последние отзывы

  252  

Тогда он ерошит мне волосы, и мы летим.

Потихонечку летим, никуда не торопимся. Вокруг света насыпано: кучи целые. И кислый свет, который изнутри, и перченый, который снаружи. Батя говорит, его есть нельзя. Можно только слюнки глотать.

Я глотаю.

Батька уморился. У батьки коленки дрожат. Я тоже уморился, но меньше. Кто-то успел подсунуть мне горстку сладеньких смысел. Смыслы называются Именами, но пока пусть еще немножко побудут как раньше – смыслы. Я скоро вырасту, вот тогда и буду называть их Именами.

По-взрослому.

Иногда я боюсь быть взрослым.

В животе бурчит. Это тетка мне смыслу дала. И носатый дядька. Тетка раньше была плохая, а теперь лучшеет. Я знаю: она просто спала все время. Она была сонная и злая. Сонные, они всегда злые, если разбудить. Вот проснется, умоется, и станет совсем доброй.

Я не буду ее убивать.

Слышишь, тетка?.. Не слышит.

Я хотел отдать бате одну смыслу, из тех, что подарил мне носатый дядька. В дядьке свернулся калачиком горелый хлопчик. Хлопчику страшно и плохо. Я спасу хлопчика в дядьке. Он мне хорошие смыслы дал, жаль, что маленькие. Пожадничал, наверное. Или нет у него больше.

А батька едва не заругался.

Сказал, что я глупый, глупый каф-Малах. И если я не буду хорошо кушать, он мне уши надерет. Даром, что ли, я их всех на своем горбу вытащил?

Я сказал, что буду хорошо кушать. Вместе с батей. Он тоже сейчас слабенький; ему ругаться нельзя. Потому мы и летим медленно, и за пленочки заглянуть не можем. Даже за самую ближнюю. Я испугался: что так теперь всегда будет.

Как? – спросил батя.

Много света и больше ничего, ответил я. Зачем тогда вырастать?

Но батя сказал, чтобы я не боялся.

Это скоро пройдет, сказал он.

Тогда я обрадовался. Я ему смыслу дядькину за пазуху тайком сунул. Мне Ирина Логиновна Загаржецка однажды говорила, что большой добрый дядька завещал делиться. Вот я и поделился. Но батя не позволил. Вынул смыслу из-за пазухи и мне в рот запихал. Сказал, что мне надо расти, если хочу всех спасать.

Батя умный. Я-то об этом и не подумал.

Тогда я попросил драть меня за уши, чтобы быстрее расти.

Чтобы успеть.

Батя долго смеялся. Потом сказал, что я еще маленький. Что я ничегошеньки не понял. Поэтому он ничего объяснять и не станет. Он просто покажет. И стал показывать. Он был прав: я ничегошеньки не понял. Зато увидел: садик за забором, по забору крейдой написано «ПАРДЕС», и на деревьях растут ба-а-альшущие смыслы. Рыжие, лиловые, смарагдовые и такие… рябенькие.

Я таких еще не ел.

Вкусно.

И расти хочется быстро-быстро!

Батя сказал, что есть надо молча. А он когда-нибудь покажет мне дорогу в садик «ПАРДЕС». Нет, сказал я, когда я вырасту, я в том садике жить буду.

Наверное.

Потом подумал – оказывается, я тоже немножко думать умею! И сказал, что лучше, если он мне все-таки покажет дорогу.

Бате было приятно.

И мне тоже стало приятно.

И сразу же откуда-то явилась маленькая, но очень сладкая смысла.

Я ее повертел в руках и сунул бате прямо в рот. Он сперва проглотил, а потом стал ругаться. Опять уши драть грозился.

Тогда я понял, что все сделал правильно.

Сале Кеваль, прозванная Куколкой

Она проснулась от звука трубы.

Ну конечно! – Сале взглянула на золотистый прямоугольник солнца, что протянулся ковром от окна к ее кровати. Такие ковры стелют к брачному ложу, дабы бывшая невеста, а отныне и навеки молодая жена вышла к людям, ступая по свету. Говорят, хорошая примета.

Где твоя свадьба, Куколка?

Где твой жених?.. Радуйся, что хоть еще один светлый день даден тебе в награду завистливой судьбой. И тот давненько начался – заспалась ты, красавица. Час Иволги на дворе, а то и Час Щегла, в столице хозяйки уж домой с базара торопятся, насудачились, набили корзины доверху! Надо успеть муженьку горячий обед сготовить – если, конечно, есть они еще на свете белом: столица, хозяйки, базар, муженек… Да и тебе спешить надо. Помнишь, вчера, за безумным ночным застольем, кто-то каркнул вороном-вещуном: времени замку отведено до утра?

Утром, мол, явится парламентер за ответом.

Вот и явился. Утро не утро, солнышко во-он где! – а труба зовет. Хорошо хоть выспаться всласть дали, после вчерашнего…

«Дядька Князь злой. Он голову доброму дядьке отрезать хочет…» – без причины всплыли в памяти слова Денницы.

И свадебный прямоугольник на полу налился багрянцем, а там и отечной синевой. Видать, снаружи наползла тучка на солнце ясное.

  252