Особенно,... 
59 
Манфред медленно, не говоря ни слова, переходил из комнаты в комнату, открывая двери. В конце концов он остановился у подножия лестницы и неуверенно заглянул в сердитые синие глаза девушки. Ариана следовала за ним, не снимая пальто и перчаток, в которых сгребала листья. Ее волосы были стянуты на затылке в тугой золотой узел. Забытый чемодан остался стоять в прихожей.
– Пойдемте, я покажу вам верхний этаж, – негромко предложил Манфред, жестом приглашая ее пройти вперед – он все еще опасался поворачиваться к ней спиной. Девушка была сердита, напугана, а Манфред знал, что от человека в таком состоянии, даже от хрупкой девушки, можно ожидать чего угодно.
Наверху ничего особенно интересного не оказалось – ванная да две довольно невзрачные двери. Ариана посмотрела на них с ужасом, перевела взгляд на руки Манфреда, на его лицо.
– Проходите, – мягко сказал он, но по ее лицу понял, что она не слышит его слов – слишком напугана. Как же ее успокоить, как объяснить, зачем он ее сюда привез? Но фон Трипп знал, что со временем она поймет все сама.
Он открыл дверь в свою спальню, простую и строгую комнату, выдержанную в коричнево-голубых тонах. В доме вообще все было очень просто, без роскоши. Именно таким Манфред и хотел видеть свое берлинское жилище. Сюда он мог удалиться от всего на свете, курить трубку, читать. Его любимая трубка и сейчас лежала на столике рядом с камином и удобным старым креслом. Но Ариана, казалось, была не в состоянии оценить прелесть этой уютной комнаты. Она застыла на месте, словно пригвожденная к полу.
– Это моя спальня, – объяснил фон Трипп.
Она взглянула на него в полном ужасе и прошептала:
– Понятно.
Тогда, осторожно коснувшись ее руки, Манфред открыл соседнюю дверь, где, как предположила Ариана, должна была находиться кладовка.
– Сюда, пожалуйста, – позвал ее фон Трипп.
Вся дрожа, она последовала за ним и увидела, что за дверью находится еще одна маленькая комната: кровать, стул, стол, крошечная, словно предназначенная для ребенка, тумбочка. На окнах – цветастые занавески, на постели – покрывало в розочках в тон обоям. В обстановке этой комнаты было что-то успокаивающее.
– А это ваша комната, фрейлейн.
Он ласково взглянул на нее и увидел, что она по-прежнему ничего не понимает. В ее глазах застыли боль, страх и горечь. Манфред тяжело вздохнул:
– Фрейлейн фон Готхард, почему бы вам не присесть? У вас усталый вид.
Он жестом показал на кровать. Ариана осторожно присела на краешек.
– Я должен вам кое-что объяснить. По-моему, вы ничего не поняли.
В обер-лейтенанте что-то неуловимым образом изменилось. Он уже не был похож на сурового конвоира, сопровождавшего ее из камеры на допрос и обратно. Теперь он сделался самым обыкновенным человеком, который по вечерам возвращается с работы домой, ужинает, сидит у камина и засыпает с газетой в руках, утомленный после трудного дня. Фон Трипп выглядел как нормальный, живой человек, и все же Ариана смотрела на него со страхом и недоверием.
– Я привез вас сюда, потому что вам угрожает опасность.
Манфред медленно опустился на стул. Ему очень хотелось, чтобы девушка хоть немного расслабилась. Невозможно разговаривать, когда на тебя смотрят таким затравленным взглядом.
– Фрейлейн фон Готхард, вы очень красивая женщина. Или, вернее, очень красивая девушка. Сколько вам лет? Восемнадцать? Семнадцать? Двадцать?
– Девятнадцать, – едва слышно выдохнула она.
– Ну вот, видите, я почти угадал. Однако есть люди, которым все равно, девушка вы или женщина. – Лицо Манфреда помрачнело. – Например, нашему общему другу Гильдебранду. Его не остановило бы, даже если бы вам было двенадцать. Есть и другие вроде него…
Манфред нахмурился и подумал: «Если бы ты была немного старше, если бы у тебя было больше жизненного опыта, ты сама могла бы о себе позаботиться, но несчастье обрушилось на тебя слишком рано…»
Ариана же по его тону наконец сообразила, что этот человек, кажется, не собирается ее насиловать. Скорее в его голосе звучали отеческие нотки. В эту минуту она выглядела так, словно ей было лет четырнадцать. Манфред вспомнил, как печально сгребала она мертвые листья возле барака.
– Вы меня понимаете, фрейлейн?
– Нет.
Бледный ребенок с огромными глазами, вот она кто, подумал он. Молодая женщина столь мужественно противостоявшая фон Райнхардту, исчезла бесследно.
– Видите ли, сегодня мне стало известно, что вас… могут заставить присоединиться к кругу близких друзей генерала Риттера… – Он увидел, что ее глаза вновь расширились от ужаса, и успокаивающе поднял руку. – Мне показалось, что это было бы не слишком достойным началом для вашей новой, взрослой жизни. Поэтому, фрейлейн, я вас сюда и привез.
59 
