Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
66 
– Допустим, ты правду говоришь…
– Честное слово, гражданин начальник! – Для пущей убедительности Хорь даже перекрестился.
– А как твой кинжал попал к гражданину Седых?
Хорь запнулся.
– Ну? – с угрозой произнес Мишка. Он умел быть грозным. – А хочешь, я вам устрою очную ставку? – вдруг предложил он. – Выйду и оставлю вас на часок.
– Не-ет! – истерично закричал Хорь.
– Смотри сам, – мягко объяснил ему мент. – Ты втягиваешь в дело Седых – и оказывается, что за тобой не только убийство Ангела, но и покушение на вожатого.
«Они заодно», – в отчаянии понял Хорьков. Даже его куцых мозгов для этого хватило.
– Смотри сам, – еще раз повторил опер. – Все улики налицо. И либо ты сознаешься в убийстве Ангела – это не самый страшный грех, он-то тебе пистолетом угрожал! – либо оказываешься закоренелым рецидивистом. А там еще по убитым девчонкам что-нибудь всплывет.
– Я сознаюсь, – перебил его Хорь.
– Вот и отлично, – подобрел Мишка. Он показал подозреваемому фотографии с места происшествия, объяснил пути отхода, и уже через полтора часа у него в столе лежала подробнейшая «явка с повинной». Дело имело совершенно четкую судебную перспективу.
– Вот же дал Федор! – сказал опер, оставшись в кабинете один. – Никогда бы не подумал.
Во дворе зафырчал автозак: Хоря увозили «на тюрьму». Мишка заторопился: сегодня он с Надей пойдет на танцы. А что, опера – тоже люди.
Да и Федор перебесится – с годок, а может, и меньше – и тоже успокоится. Найдет себе нормальную девчонку. Все равно у него с Королевой ничего бы не вышло. Это только в поговорках воруют – так миллион, а любят – так королеву. В жизни все проще.
И жизнь продолжается.
Отпусти кого любишь
1
Небольшое помещение – приемный покой райбольницы – было насквозь пропитано запахом дезинфекции, казенного дома, боли и страха. Баба Мотя, вечно поддатая санитарка, ворча под нос, протирала мокрой тряпкой битый кафельный пол.
Только что сюда привезли двоих с поножовщины. Один вроде как ничего, а второму полоснули по артерии. Страх как крови налил – и в машине, и здесь. Вообще чудом довезли.
Баба Мотя с уважением посмотрела на Ивана Семеновича. Несмотря на его молодость, она даже в мыслях называла доктора только по имени-отчеству. Что-что, а мозги баба Мотя пока не пропила. Квартиру – да, а мозги – нет. И уж она-то за сорок лет в медицине всегда сумеет отличить настоящего хирурга от бесцветного обладателя диплома.
Баба Мотя, кряхтя, домыла пол – швабру не признавала. Последний раз выжала тряпку и с трудом разогнулась. Постояв минутку для восстановления равновесия, вымыла руки над плохо покрашенной жестяной раковиной.
Иван Семенович дописывал историю болезни. У них всегда так: артерию зашить быстрее, чем потом отписаться. Правда, и то и другое – важно. Там спасают больного, здесь – себя. Баба Мотя понимает в этой жизни гораздо больше, чем кому-то может показаться.
– Иван Семеныч, а с этим красавцем что делать будем? – наконец решилась санитарка прервать его занятие.
«Красавец» лежал на каталке уже больше часа, не обращая на себя никакого внимания. Его привезли в самый разгар суматохи. И отложили, поскольку помощь ему уже не требовалась. Даже лица не закрыли из-за суеты с ранеными.
Он и в самом деле был красив: высок, строен, хорошо одет. И возраст еще боевой, хоть и постарше доктора будет.
Вот разве что не дышит.
«Наверняка какой-нибудь дипломат или буржуй», – подумала про покойника баба Мотя. Буржуй – это так, для определенности. Баба Мотя не против буржуев. Ей нравится, когда кто-то живет красиво и богато. Несмотря на то что у нее самой так не получилось.
Иван Семенович оторвался от писанины. В зарубежных фильмах он видел, как врачи надиктовывают тексты прямо в компьютер. А здесь – приходится мозолить пальцы ручкой вместо скальпеля.
– А чего с ним делать, баб Моть, – рассудительно сказал он. – Бери Наташку – и в морг. Неопознанное лицо с переломом шейных позвонков. Завтра милиция им займется.
– Думаешь, убили его? – поинтересовалась санитарка.
– Не думаю, – ответил доктор. – Больше похоже на травму. – И вновь углубился в историю болезни.
Баба Мотя вздохнула, еще раз пошарила по карманам покойника. Ни бумажника, ни визиток – ничего. Бедные родственники, даже знать не будут. У нас ведь долго не церемонятся. Раз – и оприходуют в братскую могилку. Потом ищи-свищи.
66 
