Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
49 
Подняла руку к уху, как будто в ней телефон, и, приподняв брови, произнесла «алло».
Осталась довольна.
Села по-турецки на стиральную машинку и смотрела на себя в зеркало. Долго.
Спрыгнула с машинки, пошла на кухню.
Вспомнила про таблетки, про которые рассказывал ее Великая Первая Любовь.
Сейчас бы она их попробовала.
Жалко, что нет. И неизвестно, где достать.
Наглотаться таблеток и смотреть на себя в зеркало – тащиться.
Маруся открыла навесной шкаф на кухне.
Достала бутылку виски.
Сколько она себя помнила, столько она помнила эту бутылку в их шкафчике.
Села за стол, налила себе в широкий бокал на длинной ножке. Льда не было.
Выпила.
Стало горячо, потом тепло и просто приятно.
Налила еще.
Стала пить маленькими глоточками.
Пожалела, что нет яблочного сока. Так пила ее бывшая Любимая Подруга.
Третий бокал был еще лучше двух предыдущих. Хотелось встать и чего-то делать. Веселое.
Хлопнула входная дверь.
Интересно, родители всегда приходят не вовремя?
Мать стояла в дверном проеме и смотрела на дочь.
Маруся демонстративно выпила до конца бокал и налила себе новый. Не поздоровавшись.
Под взглядом матери (что он выражал, оставалось только догадываться) она готова была выпить залпом всю эту бутылку.
– Угостишь? – спросила Марусина мама.
Маруся замерла на мгновение, потом немножко двинула рукой, что ее мать расценила как приглашение.
Она взяла бокал и налила себе. Они посмотрели друг другу в глаза и выпили, не чокаясь, словно поминая кого-то. Ее мать налила снова и себе, и дочери.
– Хорошее виски, – сказала мать.
Не знаю. Я другие не пробовала. – Марусин язык немного заплетался. Она отметила это про себя с удивлением.
– Я пробовала. Хорошие.
– Да. Ничего.
– А я очень шампанское люблю, – улыбнулась мать.
– Да? – удивилась Маруся.
– Да, я его в молодости знаешь сколько выпила?!
Маруся посмотрела на мать с уважением.
– У меня ухажер был, он на заводе шампанских вин большой шишкой был…
– Шампанское воровал?
– Воровал… У него в багажнике всегда ящик лежал. Для девушек.
– У него и багажник был? В смысле машина?
– Да, двадцать первый «Москвич», как сейчас помню – крутая по тем временам машина.
Они чокнулись. Выпили. Одновременно схватились за бутылку, одновременно отпустили свои руки.
– Я налью, – сказала Марусина мать.
– А чего же ты за него не вышла? – спросила Маруся.
– Не любила, вот и не вышла.
– А отца моего? Любила?
– Думала, что любила… пока… папу… то есть, – она запнулась, – Сашу не встретила… А как встретила – сразу все поняла. И он понял. – Она улыбалась и смотрела на Марусю добрыми счастливыми глазами.
– Потом узнала, что беременна… тобой… – Они снова чокнулись. – Думала, он меня бросит… Нет. Сказал, чтобы я сама решала. А что я решу – он примет.
Маруся смотрела то на мать, то на виски. Почему так хорошо?
– А почему у вас потом своих детей не было? – спросила Маруся мать так, словно это и не мать ее была. А просто приятельница из соседнего подъезда.
Еще совсем недавно Маруся по-хорошему завидовала подругам, у которых дома были и братья и сестры.
– Сначала хотели тебя на ноги поставить… Я ведь долго к нему цеплялась, чуть что, сразу: «Конечно, это ведь не твоя родная дочь»… Вот он и доказывал… Да не доказывал, наверное… а любил тебя…
Маруся подумала, что вот так заканчивается детство. Когда твоя родная мать признает, что ты имеешь право пить виски и слушать про жизнь. И чувствовать себя взрослой было Марусе так приятно!
– А потом не получалось как-то… – продолжала мать, – а теперь уже… Не до того! – Она улыбнулась немного загадочно, немного виновато.
– Не до чего? – спросила Маруся нарочито громко и вызывающе улыбаясь. – Не до секса?
– Ну, с сексом он, слава богу, успокоился, – тоже улыбнулась мать.
– Что значит «слава богу»? – возмутилась Маруся. – Ив каком это смысле «успокоился»? Все? – Она многозначительно посмотрела на нее.
– Да нет… – смутилась мать, – просто… как-то он спокойней стал к этой теме.
– А ты? – спросила Маруся. – А ты-то что?
– А я что? – не поняла мать.
– Ну ты-то! Молодая еще! Только о сексе и думать!
49 
