Особенно,... 
75 
И тут адвокат впервые решил дать объяснение непосредственно самому Блоку. Он посмотрел усталыми глазами не то на Блока, не то мимо него, но Блок под этим взглядом снова медленно опустился на колени.
— Для тебя мнение судьи никакого значения не имеет, — сказал адвокат, — и не пугайся при каждом звуке. Если ты начнешь так себя вести, я тебе вообще ничего передавать не буду. Нельзя слова сказать, чтобы ты не делал такие глаза, будто тебе вынесли смертный приговор! Постыдился бы моего клиента! К тому же ты подрываешь доверие, которое он ко мне питает. Да и что тебе, в сущности, нужно? Ты пока еще жив, пока еще находишься под моим покровительством. Что за бессмысленные страхи! Где-то ты вычитал, что бывают случаи, когда приговор можно вдруг услыхать неожиданно, от кого угодно, когда угодно. Конечно, это правда, хотя и с некоторыми оговорками, но правда и то, что мне противен твой страх и в нем я вижу недостаток необходимого доверия. А что я, собственно, сказал такого? Повторил высказывание одного из судей. Но ты же знаешь, что вокруг всякого дела создается столько разных мнений, что невозможно разобраться. Например, этот судья считает началом процесса один момент, а я — совершенно другой. Просто разница во мнениях, ничего более. На определенной стадии процесса, по старинному обычаю, раздается звонок. По мнению этого судьи, процесс начинается именно тогда. Не стану тебе излагать сейчас все, что опровергает эту точку зрения, да ты все равно и не поймешь, скажу только, что возражений много.
Блок смущенно пощипывал меховой коврик у кровати; как видно, его так напугало мнение судьи, что он на время забыл свое унижение перед адвокатом и помнил только о себе, со всех сторон обдумывая слова судьи.
— Блок! — сказала Лени предостерегающе и, взяв его за ворот, подтянула кверху. — Не щипли мех, слушай, что тебе говорит адвокат.
Дом
(Не имея поначалу какого-то определенного намерения, К. при случае старался узнать, где же находится ведомство, откуда поступило самое первое указание относительно его дела. Он выяснил это без труда — и Титорелли, и Вольфарт сразу, как только он спросил, назвали точный номер дома. Позже Титорелли, с улыбкой, которая у него всегда появлялась при упоминании о каких-нибудь тайных, не представленных ему на экспертизу планах, дополнил данную справку и сказал, что это ведомство как раз ничего не значит, оно только оглашает то, что ему поручается, а само остается лишь самым периферийным органом высокой обвинительной инстанции, в которую посетителям, разумеется, нет доступа. А значит, если желательно получить что-то от обвинительной инстанции, — понятно, что всегда возникает много разных желаний, но высказывать их не всегда бывает разумно, — следует обращаться в указанное нижестоящее ведомство, однако таким путем никому не удается дойти до самой обвинительной инстанции и довести до ее сведения свои пожелания.
К. уже знал характер художника и потому не стал ни возражать, ни спрашивать о чем-то еще, он просто кивнул и принял к сведению услышанное. Ему опять, как не раз уже в последнее время, показалось, что Титорелли с успехом выступал вместо адвоката, если надо было кого-то помучить. Разница состояла лишь в том, что К. не находился в полной зависимости от Титорелли и в любое время мог попросту отделаться от художника, и еще Титорелли был на редкость словоохотлив, даже болтлив, хотя сейчас и меньше, чем в первое время, и, наконец, К. со своей стороны ведь тоже мог помучить Титорелли.
Он и мучил его, часто заводя речь о том доме, причем с таким видом, будто о чем-то умалчивает, будто уже завязал связи с тем ведомством, но пока что они еще не укрепились настолько, чтобы он мог о них рассказать, ничем не рискуя; если Титорелли пытался вытянуть какие-то более точные сведения, К. решительно уходил от этой темы и долго к ней не возвращался. К. радовали подобные маленькие успехи, ему казалось, что теперь он куда лучше понимает этих людей из окружения суда, что может играть с ними, что и сам едва ли уже не стал одним из них, что хотя бы в какие-то мгновения он тоже более ясно представляет себе все в целом, как и они, имеющие такую возможность благодаря своему положению на первой ступени суда. Не все ли равно, если он в конце концов потеряет свою должность здесь, внизу? Там, выше, все-таки еще можно спастись, вот только надо проникнуть в ряды этих людей; пусть по своей подлости или по каким-то иным причинам они не могут помочь К. с его процессом, но все-таки они могут принять его и укрыть у себя, и если он все хорошенько обдумает и выполнит тайно, они не смогут отказать ему в этой услуге, и прежде всего не сможет отказать Титорелли, теперь, когда К. стал его близким знакомым и благодетелем.
75 
