Особенно,... 
65 
Она глотнула.
— Я не понимаю… вы всё-таки — делали-то что?
— Как что? — он затягивался и выпускал дым. Какой он был большой, такая маленькая была папироска. — Я ж вам говорю: учились. Пили вино, если позволяла стипендия. Ходили на вечеринки. И вот девчёнок замели вместе с нами. И дали им по пять лет… — Он посмотрел на неё пристально. — Вы — на себе это вообразите. Вот вас берут перед экзаменами второго семестра — и в мешок.
Зоя отложила вышиванье.
Всё страшное, что она предчувствовала услышать от него — оказалось каким-то детским.
— Ну, а вам, мальчикам — зачем это всё нужно было?
— Что? — не понял Олег.
— Ну вот это… быть недовольными… Чего-то там ожидать…
— Ах, в самом деле! Ну да, в самом деле! — покорно рассмеялся Олег. — Мне это в голову не приходило. Вы опять сошлись с моим следователем, Зоенька. Он говорил то же самое. Креслице вот хорошее! На койке так не посидишь.
Олег опять устроился со всем удобством и покуривая смотрел, прищурившись, в большое окно с цельным стеклом.
Хотя шло к вечеру, но пасмурный ровный денёк не темнел, а светлел. Всё растягивался и редел облачный слой на западе, куда и выходила как раз эта комната углом.
Вот только теперь Зоя по-серьёзному взялась вышивать — и с удовольствием делала стежки. И они молчали. Олег не хвалил её за вышивание, как прошлый раз.
— И что ж… ваша девушка? Тоже была там? — спросила Зоя, не поднимая головы от работы.
— Д-да… — сказал Олег, не сразу пройдя это „д“, не то думая о другом.
— А где ж она теперь?
— Теперь? На Енисее.
— Так вы просто не можете с ней соединиться?
— И не пытаюсь, — безучастно говорил он.
Зоя смотрела на него, а он в окно. Но почему ж он тогда не женится здесь, у себя?
— А что, это очень трудно — соединиться? — придумала она спросить.
— Для нерегистрированных — почти невозможно, — рассеянно сказал он. — Но дело в том, что — незачем.
— А у вас карточки её нет с собой?
— Карточки? — удивился он. — Заключённым карточек иметь не положено. Рвут.
— Ну, а какая она была из себя?
Олег улыбнулся, прижмурился:
— Спускались волосы до плеч, а на концах — р-раз, и заворачивались кверху. В глазах, вот как в ваших всегда насмешечка, а у неё всегда — немножко грусть. Неужели уж человек так предчувствует свою судьбу, а?
— Вы в лагере вместе были?
— Не-ет.
— Так когда же вы с ней расстались?
— За пять минут до моего ареста… Ну, то есть, май ведь был, мы долго у неё сидели в садике. Уже во втором часу ночи я с ней простился и вышел — и через квартал меня взяли. Прямо, машина на углу стояла.
— А её?!
— Через ночь.
— И больше никогда не виделись?
— Ещё один раз виделись. На очной ставке. Я уже острижен был. Ждали, что мы будем давать друг на друга показания. Мы — не дали.
Он вертел окурок, не зная, куда его деть.
— Да вон туда, — показала она на сверкающую чистую пепельницу председательского места.
А облачка на западе все растягивало, и уже нежно-жёлтое солнышко почти распеленилось. И даже закоренело-упрямое лицо Олега смягчилось в нём.
— Но почему же вы теперь-то?! — сочувствовала Зоя.
— Зоя! — сказал Олег твёрдо, но остановился подумать. — Вы сколько-нибудь представляете — что ждёт в лагере девушку, если она хороша собой? Если её где-нибудь по дороге в воронке не изнасилуют блатные — впрочем, они всегда успеют это сделать и в лагере, — в первый же вечер лагерные дармоеды, какие-нибудь кобели нарядчики, пайкодатчики подстроят так, что её поведут голую в баню мимо них. И тут же она будет назначена — кому. И уже со следующего утра ей будет предложено: жить с таким-то и иметь работу в чистом теплом месте. Ну, а если откажется — её постараются так загнать и припечь, чтоб она сама приползла проситься. — Он закрыл глаза. — Она осталась в живых, благополучно кончила срок. Я её не виню, я понимаю. Но и… все. И она понимает.
Молчали. Солнце проступило в полную ясность, и весь мир сразу повеселел и осветился. Чёрными и ясными проступили деревья сквера, а здесь, в комнате, вспыхнула голубая скатерть и зазолотились волосы Зои.
— … Одна из наших девушек кончила с собой… Ещё одна жива… Трёх ребят уже нет… Про двоих не знаю…
Он свесился с кресла на бок, покачался и прочёл:
- Тот ураган прошёл… Нас мало уцелело…
- На перекличке дружбы многих нет…
И сидел так, вывернутый, глядя в пол. В какую только сторону не торчали и не закручивались волосы у него на темени! их надо было два раза в день мочить и приглаживать, мочить и приглаживать.
65 
