Особенно,... 
479 
А Нахамкис, для того ли чтоб инициативы не терять, приплёл сюда распоряжение Алексеева разоружать банды на станциях и судить военно-полевым судом. А это – не банды, а революционные ячейки, и дело их – передовое дело революции. Так – уже ли отменён приказ Алексеева? И: будет ли отменён приказ Николая Николаевича?
(Ка-кой? Этот безудержный великий князь за три дня намахал несколько приказов, какой же там из них? Сам Николай Николаевич был уже отвергнут и обречён, но унизительно говорить здесь, этим.)
Дай им волю, они отменят и все армейские приказы, и всех нас.
А пойти с ними сейчас на компромисс – значит уже навсегда открыть право Совету вмешиваться в дела военного министерства.
И, в новом варианте своего ухода, Гучков поднялся с лицом отречённым, по возможности безразличным, и объявил, что он – уже сказал всё, что мог, и оставляет их без него рассмотреть его… предложения. (Однако не выговорил язык назвать их требованиями или условиями.)
И оставив делегатов с генералом Потаповым, вышел в ту же заднюю комнату, но уже без хлопанья.
Гучков понимал, что – не пересилил их, не хватило его напора, завяз. Истратился в споре, обезнадёжел.
Слабость своей стороны поражала его. Никогда прежде ему не рисовалось, что с первых же дней он окажется в таком беспомощном переклоне.
Где же в России те люди, которыми стоит великая страна? Великая, великая, а на любое дело начни скликивать – и нет никого. Загадка русского характера!
Пришёл Потапов, звать Гучкова. Сказал: уже все были согласны отменить и «приказ №1» и тем более «№2», лишь бы неконфузно для Совета, – но Нахамкис остался непреклонен и преградил.
Всё же. Всё же надо было ещё торговаться – и что-то взять.
Ну, пусть ваши «приказы» остаются, но только для петроградского гарнизона. (Уж тут погибло, не удержать.) Опровергните: они не относятся к фронту!
(Как будто между тылом и фронтом можно провести чёткую границу…)
Согласимся, если военный министр как можно скорей проведёт новые отношения офицеров и солдат.
Отступать было неизбежно. Вопрос – докуда. Реформировать армию – Гучков же и сам собирался. Распустить комитеты – уже нет сил ни у кого в стране. Теперь задача: нельзя ли их обуздать?
Да. Такой приказ будет составлен. Да, будет представлен Исполнительному Комитету на утверждение. Но – ограничьте же и вы «приказы» №1 и №2.
Наступал малый дух примирения. Выразил и Нахамкис, что они, собственно, и приехали – установить нормальные отношения, а не ссориться. Стало обсуждаться: а нельзя ли распутать это всё единым общим воззванием, чтобы подписано было обеими сторонами?
Смотря что написать.
Совету надо: декларировать о победе над старым режимом. Что к старому режиму возврата не будет.
Это – так и есть. Это – можно, хорошо.
Дальше пусть: рознь между офицерами и солдатами может помешать укреплению свободы.
Это – очень хорошо.
Офицеры, признавшие новый строй России (а других и помыслить нельзя и терпеть нельзя!), пусть проявят уважение к личности солдата-гражданина. А уж если офицеры этот призыв услышат, то приглашаем и солдат: в строю и на службе выполнять воинские обязанности. Вместе с тем Исполнительный Комитет сообщает, что приказы №1 и №2 не относятся к армиям фронта, – для них военный министр обещает быстро разработать правила отношений между солдатами и офицерами.
Разработать, разумеется, в согласии с Исполнительным Комитетом.
Не уволился. Не выгнал. И вот, незаметно, – соглашался с ними.
А может быть – не так уж и плохо? Что-то всё-таки отвоёвано.
Только вот подписывать вместе с Советом – Гучков не мог! Слишком омерзительно.
Подпишут – Потапов от Военной комиссии, Скобелев – от Совета. И можно указать: воззвание составлено по соглашению с военным министром.
«Приказ №3»?…
Испытывал Гучков истощение. Изнеможение. Уныние.
*****
ЗАРУБИ ДЕРЕВОМ НА ЖЕЛЕЗЕ!
*****
473
Ничто, наверное, не может сравниться с состоянием человека, который всю жизнь томился по своей прирождённой деятельности, а деятельность изнывала без него от обсевших её бездарностей, – и вот наконец они соединились!
Так чувствовал себя Милюков на посту министра иностранных дел – не случайно его заняв. Революция обязана своей победой отнюдь не стихии, но Государственной Думе и Прогрессивному блоку, которые подготовили атмосферу переворота и дали ему свою санкцию. Гневное народное движение долго вели и вывели – Дума и Блок, а их вёл Милюков, – и вот законно вышел на своё новое положение.
479 
