25 
— Пусть он встанет передо мной на колени и извинится, — сказал Млей.
Адвокат молчал.
Я смотрел на Млея и не понимал его.
— Хорошо. Я передам, — сказал адвокат безнадёжным голосом.
— Почему ты это делаешь? — спросил я Млея. — Ты говорил, что подаёшь в суд, чтобы не зарождался отрицательный ритм. Но сейчас я вижу, что дело не в этом. Объясни мне, что с тобой происходит?
Млей молчал.
— Я составлю отчёт о твоём нестабильном состоянии, — сказал я и вышел.
Я отправил сообщение: «Налаживает контакты. Формула любви пока не составлена».
— А я думал, ты уволилась, — сказал я Гале, когда она зашла в мой номер со шваброй. — Тебя так давно не было.
Не поднимая головы, Галя вытирала пыль и выбрасывала мусор из корзины.
— Ты что, тоже со мной не разговариваешь? — спросил я.
Галя тряхнула головой, чтобы волосы не лезли в глаза, и я увидел её лицо — всё сизое от ушибов.
— Галя, что случилось?! — спросил я, но на всякий случай близко не подошел — помнил, как она замахивалась на меня шваброй во время нашего последнего разговора
— Ничего, — пробормотала Галя.
— Ну ладно, — сказал я.
— Он с сестрой моей флиртовал! Вернее, она с ним!
— И что?
— Ничего.
Я кивнул
— Он сказал, что я ревнивая дура, что ему сестра моя сто лет не нужна. И мы подрались.
— Галя, тебе надо полюбить твою сестру. Иначе это будет длиться вечность, — сказал я.
Она посмотрела на меня злыми заплывшими глазами.
Я решил, что лучше ей не мешать убираться.
— Всё будет хорошо, — сказал я и вышел.
И снова столкнулся в коридоре с той девушкой. И так же, как в первый раз, она ахнула, увидев меня. Вернее — увидев мужчину, похожего на её отца.
— Извините, — пробормотала она и убежала.
— Эники-беники ели вареники! — закричал я ей вслед. Чтоб она уж точно поняла, что я тот, кто ей нужен. И не убегала. Эту считалку она разучивала со своим папой, когда была маленькая. — Анечка-лапочка, скушала лампочку! — добавил я для пущего эффекта.
Но она не вернулась.
Млей сидел в своём кабинете и крутился в кресле.
Капсул оставалось не так много, даже вместе с теми, что он забрал у Тонисия. Ему не нравилось слово «украл». Это слово из лексикона Тонисия.
Но Млей не собирался бросать свой бизнес. По обороту денежных средств за последний месяц он стал самым крупным из всех частных предпринимателей России. Им уже интересовался журнал Forbes.
Надо было что-то придумать. Но что — Млей пока не знал.
Он даже пробовал не отсылать отчёты на Тету, чтобы там решили, что экспедиция провалилась, и прислали новую. С полным набором капсул. Но Тонисий как всегда всё испортил. Не то чтобы Млей собирался остаться на этой странной планете навсегда… Нет. Хотя…
— Тук. Тук. Тук, — громко сказала Любочка и появилась в дверях. На ней была строгая узкая юбка и пиджак, подчёркивающий стройный силуэт. — Не ждали?
— Нет, — ухмыльнулся Млей. — Ты ещё жива?
— Как видишь! — Любочка начала медленно раздеваться, покачиваясь в такт только ей одной слышной музыке.
— Вижу, вижу, — согласился Млей, положив ноги на стол.
Она пританцовывала и оставшись в одном белье, а потом приблизилась к столу и хотела было снять с Млея ботинки, но он опустил ноги на пол.
Не переставая улыбаться, она вопросительно посмотрела на него.
Он покачал указательным пальцем из стороны в сторону. Люди всегда так делают, когда хотят сказать «нет».
— Что это значит? — Она высокомерно подняла свои безукоризненные брови.
Млей пожал плечами.
— Не вижу смысла, — сказал он.
— Смысла? — переспросила она, изо всех сил скрывая свою ярость.
— Понимаешь, целые планеты вырождаются из-за этого, — сказал Млей.
— Из-за этого? — медленно повторила она.
— Секс без любви бессмыслен, как бы нелепо это сейчас для тебя ни звучало.
— Мерзавец! — прошипела Любочка. Её, редактора самого модного журнала, её, перед кем открыты двери самых закрытых домов Москвы, её, роковую красавицу, из-за которой рыдают лучшие из лучших мужчин Европы, её, в одном белье и чулках, — только что слили.
Надо было красиво выйти из этой ситуации. И она вышла. Прямо как была. Не собирая вещи. Она гордо прошла мимо ошарашенной секретарши и спустилась вниз, к счастью, никого не встретив на лестнице.
25 
