92 
— Вы очень добры, Хорват-ур. — Чарлз продолжает говорить по-венгерски. — Я здесь, конечно же, по заданию моей фирмы…
Старик кивает Чарлзову честному признанию; он только представляет других, более могущественных людей с деньгами.
— …услышать побольше о вашей фирме и о том, как конкретно мы можем быть вам полезны.
Чарлз соображает, как будут восприняты его слова, и договаривает:
— Мой отчет и определит дальнейшие шаги нашей фирмы в этом направлении.
Чарлзовы вопросы один за другим прыгают со страниц блокнота, куда он натолкал их вчера вечером. Пока вопросы скачут по столу, Имре хвалит их, чарует их, выпускает потанцевать перед ними видения истории и тирании, храбрости и коварства, приводит их в восприимчивое настроение и затем дает кому-то из помощников задание сообщить необходимые детали, пока изнуренный вопрос не проплывет обратно в блокнот, чтобы дать место свежей мощи и глубине следующего. Вопросы на венгерском зондируют оборотные средства, основной капитал, сети распространения, число сотрудников, каталоги и номенклатуры, балансовые отчеты и производственные планы, логистику поставок и производст-пенные издержки; ответы на английском говорят о случаях и истории, о личностях и о предках, драматических событиях, диктующих трудные решения, и вынужденных решениях, приносящих неожиданные плоды. Всякий раз Имре по-английски льстит венгерскому заданного вопроса, а Чарлз по-венгерски льстит английскому Хорватовых анекдотов, покуда один из помощников, следом за боссом прибегая к рубленому металлическому английскому, не начнет докладывать сведения, о которых и спрашивал Чарлз.
— Глубокий вопрос, юный Карой. Наша финансовая отчетность в вашем полном распоряжении. Детали вашего вопроса граничат с областями, которые мы начинаем изучать довольно плотно, ведь мы готовимся к великому шагу — обратно на родину.
Так постепенно Чарлзу дают понять, чего же именно Имре хочет от Чарлзовой фирмы.
Последние тридцать с чем-то лет существуют две типографии «Хорват»: большая в Будапеште, национализированная коммунистами без всякой компенсации в 1949-м, и малая в Вене, открытая заново Хорватом после его бегства из Венгрии в 1956-м. Теперь Хорвату, как жертве национализации 1949 года, новое демократическое венгерское правительство предоставляет символическое возмещение его потерь в 1949-м, символическую сумму в ваучерах, которые можно употребить только на выкуп национализированной собствен ности (своей или чужой) или во что-нибудь вложить на новой шаткой Будапештской бирже. Хорват ищет солидных внешних инвестиций, чтобы слить со своими жалкими ваучерами и в итоге предложить достаточную цену и выкупить обратно все, что отняли у его семьи в 1949-м, переоснастить возвращенное производство по стандартам 1990-го, объединить здоровое прибыльное предприятие в Вене с восстановленным предприятием в Будапеште и снова сделать «Хорват Киадо» вербальной памятью венгерского народа.
— Ооо, мистер Габор, это Государственное приватизационное агентство — миленькое название, правда? Может, мои ваучеры прибудут с извинениями? Иди с поздравительной открыткой от моих надзирателей? Может, окажется, что мне отдают ваучеры, а мою типографию уже продали какому-нибудь жалкому пострадавшему зеленщику? Так что мы должны действовать со скоростью, вы и я. Но Балаж… — Хорват кивает на самого рослого помощника (все равно ниже, чем внушительный Имре), — …знаток в делах математических. Балаж, что ты скажешь на умный вопрос Кароя?
И молодой венгр, который живет и работает на своего кумира в Вене, по-английски сообщает американцу финансовые данные, которые тот запросил. И вокруг ответов Балажа витает то же презрение и та же истая вера, что исходили от Кристины Тольди, — ни одного жесткого слова, не обсуждается вообще ничего, кроме актуальных и прогнозируемых цифр, но, кажется, Чарлзов бунт, его нежелание низко склониться перед сидящим тут богом, оскорбляет в комнате всех, кроме самого живого кумира.
— Здесь, в Вене, мы, как видите, процветаем. Но гораздо важнее, что мы выжили и блюдем наш долг: мы остаемся памятью нашего народа, и все эти сумрачные сорок лет это было важнее, чем когда-либо прежде. Мы издатели всех классических венгерских писателей и поэтов на десяти языках. Полный каталог «Хорват Киадо», собранный за почти два столетия, — мы гарантировали, что они не пропадут из виду, даже когда их запретили на родине. Разумеется, мистер Габор, вы понимаете важность такого достижения.
92 
