Последние отзывы

  130  

– Я невеста Атли Нормандского, – осмелилась произнести Эмма.

– Невеста! – повторила старуха по-франкски. – В каком хлеву они тебя нашли? Хотя, если тебя отмыть… Атли Нормандскому боги не дали сил, зато он получил от них внимательные глаза и светлую голову. Этот щенок всегда знал, что следует выбирать.

Она опять что-то проговорила по-скандинавски. Ее товарка вышла и вскоре вернулась с несколькими женщинами, имевшими вокруг шей медные обручи рабынь. Они внесли обитую медью деревянную лохань и несколько кувшинов с горячей водой. Едва осознав, что от нее требуется, Эмма мгновенно выскользнула из грязного платья и опустилась в душистую теплую воду, куда женщины добавили листьев вербены, едва не мурлыча от удовольствия.

Старуха, опираясь на клюку, бродила вокруг растирающих пленницу рабынь.

– Невеста Атли! Хо! Может, это и так. Но этот щенок Атли, как и мой Герик, тоже, видно, предпочитает христианок дочерям Одина. Хотя есть и резон – ведь на своих-то руку не поднимешь, они потомки богов Асгарда. Герик, уж если считать, пять раз был женат, и все на христианках. Сейчас ему тоже нужна жена. Пожалуй, он решит оставить тебя, ибо все его христианские сучки рожали ему одних дочерей. Стыдно сказать – у такого героя, как Герик! Видит Фригг, если бы он не был столь могущественным и богатым ярлом, способным прокормить сотню бесполезных ртов, то уж лучше бы мы отнесли их в лес на растерзание зверям. Я-то сама Гвармунду рожала одних сыновей. Из них вышли герои, хотя ни один и не стал берсерком, как мой младший. И все равно я уверена, что никто из моих шестерых не минует встречи с великим Одином в Валгалле!

Эмма, полузакрыв глаза, таяла в воде, не слишком прислушиваясь к тому, о чем говорит старуха. Та, видимо, была глуховата и вдобавок бормотала невнятно из-за отсутствия зубов, путая франкские, бретонские и скандинавские слова. Теплая вода проникала в поры, смывала грязь, размягчала кожу. Потом Эмму старательно натерли щелоком, затем грубым мылом из сала с древесным углем и, наконец, ополоснув водой, стали натирать розовым маслом. Для этого ей пришлось встать во весь рост, придерживая над головой узел мокрых тяжелых волос, и она поневоле заметила, что на тупых лицах рабынь появилось восхищенное выражение. Рослая скандинавка что-то сказала старухе. Та приблизилась, коснулась мокрой кожи пленницы оценивающе, но и с какой-то злобой. Эмма смутилась.

– Так ты говоришь, что ты невеста Атли? – снова повторила старуха. – Как утверждает Ролло, хорошего рода. Что ж, тогда за тебя придется потребовать много, очень много золота. Гвармунд должен взять за тебя не меньше, чем стоит усадьба с рабами. А если нормандцы заартачатся, то Герику следует оставить тебя себе. Моему мальчику нужен сын.

На этот раз девушка поняла смысл того, что говорила старуха. Глаза ее расширились от ужаса. Но когда та протянула скрюченные пальцы, чтобы попробовать упругость ее груди, резким ударом остановила ее руку, и тотчас старуха с неожиданной силой огрела ее клюкой по плечу.

Эмма, как была, нагая, одним прыжком выскочила из лохани и вырвала у карги клюку. Рабыни в ужасе завизжали, разбегаясь во все стороны. Эмма уже замахнулась было для удара, но внезапно обнаружила у самого горла нож здоровенной скандинавки. Та вырвала из ее рук палку и сильным ударом сбила ее на пол.

Старуха невозмутимо наблюдала за происходящим. Приняв клюку, она проговорила:

– Будет толк. У таких непременно должны рождаться сыновья.

– Кто она такая? – спросила Эмма у растиравших ее рабынь, когда старуха, стуча посохом, удалилась. Испуганная молоденькая рабыня – почти девочка, но уже с явственно круглящимся под дерюжным платьем животом – заморгала, глядя на Эмму с не меньшим испугом, чем на стоявшую в углу здоровенную скандинавку. Но та ответила на хорошем франкском:

– Это фру Хревна, королева, жена благородного конунга Гвармунда и мать ярла Герика.

– Королева, – хмыкнула Эмма вполголоса и спросила: – А где сейчас ярл Ролло?

– Отдыхает.

– Ну так передай ему, что мне необходимо с ним поговорить.

Ей необходимо было сообщить ему, что замыслила эта карга в отношении ее, Эммы, и своего сына. Однако независимо от того, передала скандинавка ее слова или нет, Ролло не появился ни в этот день, ни в последующие. Эмма вскоре поняла, что ее бдительно стерегут – за дверью все время стоял кто-либо из воинов-датчан. Ее хорошо кормили, каждый день давали теплую воду для мытья, одели в хорошую одежду, рабыни холили ее, умащивая кожу душистыми притираниями, расчесывали волосы щеткой из конского волоса, так что они стали блестеть, словно только что отполированная медь.

  130