Особенно,... 
64 
Или Кардиналом. Артем ощутил, как Сила Паталы столкнулась с мощью Тьмы. Две разрушительные стихии схлестнулись в схватке где-то на первом этаже «Зари», однако до них, увы, докатывались лишь отголоски битвы. За возможность понаблюдать за тем, как сражается бывший учитель, он готов был отдать пусть не все, но многое.
На крыше вдруг громыхнуло, в ржавой кровле появилась огромная дыра, из которой вырвалось облако густого дыма. Следом за ним на старую крышу вскарабкался закопченный силуэт в непонятного происхождения штанах и драной майке. Твердо встал на ноги и вытянул в сторону пролома обе руки. Видимые в Изнанке гибкие щупальца выстрелили из ладоней, крест-накрест перечеркнув свежесозданный лаз. Зазубренные, вывернутые листы металла с шумом и скрежетом начали возвращаться на прежние места.
Наконец гость из Хрущоб устало встряхнул руками и побежал к пожарной лестнице.
— Они там долго еще сидеть собираются?! Самое интересное пропустим, — забормотал Сергей. Сноходец рвался в бой. Отсиживаться в тылу, как какой-то слабосилок, ему не хотелось.
— Меня больше волнует, почему пулеметчик не шевелится. Кем надо быть, чтобы торчать на посту как ни в чем не бывало, зная, что у тебя в тылу хозяйничает враг, — ответил Артем, внимательно следя за спускающимся культистом.
— Да чего тут думать-то?! Одержимый он. Не боится ни черта, — фыркнул Гулидов. И Артем едва не хлопнул себя по лбу — совсем забыл, с кем они дело имеют. Дети Мертвого мира не жалеют ни своих, ни чужих.
Рядом зашуршал папоротник, и к Артему подполз Захар. Перевертыш выглядел возбужденным, балансирующим на грани трансформации. Ноздри свирепо раздувались, зрачки превратились в вертикальные щели, под кожей играли желваки. Его звериная натура требовала крови.
— Мои ребята возьмут этого шустрика. Нужно только разобраться с магией, — зашептал Захар на ухо Артему.
— Хорошо, Серега поможет, — ответил Артем и нашел Гулидова взглядом. Тот понятливо кивнул и растворился в зарослях.
Тем временем культист добрался до последней ступеньки и мешком повалился на землю. Возможно, лупить во все стороны магией Тьмы он и научился, но вот грамотно падать — точно нет. Физическая подготовка у сектантов определенно хромала.
Встал культист уже с заметным трудом. Сделал несколько шагов, едва не упал и разразился чередой проклятий. Только сейчас Артем понял, что темный далеко не так молод, как ему показалось вначале. Имеется приличный животик, внушающие уважение щеки, масляно блестящие залысины. И очень злое лицо.
Погрозив кулаком в сторону крыши, культист сделал сложный пасс руками и как-то хитро повернулся на одном месте. Вокруг него на мгновение возникла оболочка из серо-черных хлопьев, медленно кружащих в воздухе, тут же пропала. И куда-то в район подвала ушел импульс Силы, от которого вздрогнула земля, а на стене «Зари» появились многочисленные трещины. Маг злобно рассмеялся.
Артему окончательно перестало нравиться происходящее. Тяжелая кавалерия в лице Кардинала и Вадима напрочь увязла в коридорах кинотеатра. Изнутри здания то и дело доносились отголоски адской мешанины из темных чар и энергии Паталы. Они лучше всяких слов говорили о творящемся за старыми стенами беспределе. Не оставалось никаких сомнений — сильнейшие Меченые Башни получили достойный отпор и увязли в бою.
Однако Артем не спешил командовать атаку, да и Захар молчал. Никто не обещал, что будет легко, а значит, и отходить от первоначального плана нельзя. Это на Земле захваченные террористами здания штурмуют со всех сторон, стремясь смять, сокрушить, ошеломить врага. Здесь так нельзя. И причиной тому даже не отсутствие макета здания кинотеатра и хотя бы недели тренировок по его захвату, и даже не спорный профессионализм бойцов Кардинала. Нет, основная причина выбора подобной тактики боя — магия. Темные искусства даруют немалую мощь, а их адепты склонны к нестандартным решениям. Тот же толстяк ведь как-то вырвался из западни…
Впрочем, сам упомянутый культист вел себя донельзя странно. Вместо того чтобы следовать заветам своей веры и эгоистично рвать когти подальше от места схватки, он сноровисто очистил небольшой участок земли от травы и мусора, после чего принялся рисовать нечто вроде пентаграммы. Ковыряющийся в земле пузан выглядел бы потешно, если бы не ожившие тени, скользящие по его лицу, и черное пламя, вспыхнувшее в самом центре еще незаконченного чертежа.
64 
