147 
— Конечно, вы шутите. Не может быть, чтобы вы верили а подобную чепуху! Ведьм боятся только глупые крестьянки, — поспешно сказала Джессамин и тут же поняла, что попала в точку. Захоти она оскорбить соперницу, не было лучшего способа больнее ранить самолюбие Элинед, чем сравнить ее с деревенскими женщинами.
Элинед подскочила как ужаленная, высокомерно вздернул подбородок:
— Как вы смеете? Сравнивать меня… и с кем?!
— Только в том, что касается ваших речей, леди! Только в этом! — невозмутимо подчеркнула Джессамин, втайне довольная, что удалось нанести такой удар этой наглой гордячке. Оскорбление было ненамеренным, но достаточно сильным, и Элинед насторожилась, сразу сообразив, что пора прикусить язык.
— Даже Рис дважды подумал бы, жениться ли ему на особе, которую обвиняют в колдовстве, — процедила Элинед сквозь зубы. Она осторожно промокнула лоб платочком, вдруг почувствовав, как загорелось лицо. Ладони были мокрыми от пота.
Она едва владела собой, Подумать только, что позволяет себе эта грязная потаскушка!
— Мы собираемся обвенчаться в Кэрли, так что у всех в округе будет достаточно времени убедиться в том, что мои познания касаются исключительно целебных трав и не могут принести ничего, кроме пользы.
— О да, конечно! — насмешливо фыркнула Элинед, не придумав ничего лучшего.
Необходимость общаться с подобным презренным созданием па равной ноге приводила Элинед в такое бешенство, что у нее стучало в висках и перед глазами все плыло. И как это похоже на мужчин — потягивают себе эль как ни в чем не бывало, а ей, изволите видеть, приходится разговаривать с этой дрянью! Мерзкая Иезавель! Отбила у нее жениха, а теперь сидит и улыбается как святая!
Терпение у нее лопнуло. Вскочив на ноги, Элинед со всем возможным презрением холодно процедила:
— Пора домой, Брин. Мне невыносимо скучно.
При виде подобной невоспитанности у брата брови поползли кверху. Но, взглянув на Риса, он только с сокрушенным видом пожал плечами и покачал головой — по лицу бывшего жениха было ясно, что подобные выходки для него не редкость.
— Еще минуту, — нерешительно промямлил он.
— Вы пригласите нас на свадьбу, Рис?
— Церемония будет самая простая. Здесь мы только объявим о помолвке, а венчаться и праздновать свадьбу будем в Кэрли. Это желание Джессамин, а для меня ее желания — закон.
— Вот здорово! Стало быть, пирушка будет что надо! — просиял Брин. — К тому же у меня будет время съездить в Честер. У меня гам кое-какие…
— Я что, так и буду стоять тут до утра, пока ты наговоришься всласть?! Попрощайся и поехали! — скомандовала Элинед. А все эта женщина, подумала она.
Одно ее присутствие действовало на Элинед так, что у нее от ярости мутилось в глазах. Ну что ж, злорадно подумала она, скоро ты у меня попляшешь! А сама представила, как это будет. Сначала у мерзавки закружится голова, потом судорогой сведет желудок, ну а потом… потом ее неудержимо потянет в сон. Только для Джессамин Дакре это будет вечный сон, от которого она никогда не очнется. А не станет ее, и Рис вновь вернется к ней, Элинед!
Ничего не могло быть приятнее для нее в эту минуту, чем мысль о скорой смерти ненавистной соперницы. Элинед снизошла даже до того, чтобы протянуть ей руку на прощание, — это было самое меньшее, что она могла сделать для подобной гадюки, тем более зная, что ей скорее всего не суждено увидеть даже восход солнца.
— Примите паши самые искренние поздравления, — пробормотала она, и при виде улыбки, кривившей eе губы, сердце Джессамин сжалось от предчувствия чего-то ужасного.
Она с трудом заставила себя произнести в ответ несколько слов, так ей хотелось, чтобы мерзкая соперница поскорее убралась восвояси.
— До свидания! — крикнул им вслед Рис, прежде чем оба всадника постепенно растворились в сумерках.
— До свидания, — откликнулся Брин. Элинед предпочла промолчать.
— Слава Богу, уехали! — с облегчением вздохнула Джессамин, чувствуя, как с души словно камень свалился. — Вот мы и помирились, а теперь можно просто забыть о том, что она есть на свете. — Все тело у нее ломило, а лицо словно свело судорогой после того, как она столько времени была вынуждена приветливо улыбаться, в то время как оскорбления сыпались на нее одно за другим. Теперь, когда Элинед наконец убралась, можно сбросить с себя эту проклятую личину и немного расслабиться.
— Да, ты держалась молодцом. Даже выразить не могу, как я тебе благодарен, милая… ты была просто сама кротость и терпение. К тому же мне ужасно не хотелось вбивать еще один клин между моей семьей и ее родственниками, да еще сразу после того, как я сам расторг помолвку. Брин неплохой парень и не держит на меня зла. Да и, по правде сказать, после всего, что ей пришлось испытать, Элинед тоже вела себя довольно мило… по крайней мере старалась. Уж мне ли не знать, на что она способна!
147 
