139 
— Я счастлива, что вернулась домой в Уэльс!
Удивление, даже потрясение на этих лицах сменилось непередаваемым восторгом, мгновенно превратив незнакомцев в родных и близких людей. Рокот недоверия пробежал по залу, сменившись оглушительным ревом одобрения, эхом прокатившись по каменным стенам.
Облегчение отразилось на лице Риса, и он со смехом прижал ре к себе, забыв о той сдержанности, которую всегда соблюдал в присутствии своих людей.
— Ох, милая, ты сказала как раз то, что требовалось, чтобы навеки завоевать их сердца! — тихо прошептал он ей на ухо, крепко обнимая Джессамин. — Теперь ты стала одной из них.
Зазвенели кубки, и все с удовольствием выпили за здоровье новой хозяйки Трейверона. За этим тостом последовали и другие. Пили за здоровье лорда Риса, за его счастливое возвращение из похода и за геройские подвиги его воинов.
Джессамин устало откинулась на спинку кресла. Голова у нее слегка кружилась.
Похоже, этому веселью не будет конца, подумала она про себя.
Вдруг возле дверей послышался шум, и пирующие, прервав на мгновение дружеское застолье, обернулись посмотреть, кто это прибыл так поздно.
В полумраке ослепительным лучом блеснуло что-то ярко-голубое. Все оцепенели — женщина и роскошном голубом платье вышла на свет и решительной походкой направилась через весь зал к возвышению, на котором стоял стол для хозяев и самых почетных гостей.
Разговоры и шум стихли как по мановении» волшебной палочки. Головы всех повернулись туда, где стояла леди Элинед Глинн. Она остановилась прямо перед Рисом, дерзко глядя ему в лицо.
— Добрый день, Элинед, — невозмутимо произнес он. — Ты приехала поздравить меня с возвращением?
Она метнула в его сторону разъяренный взгляд синих глаз, в которых горел ледяной огонь. Но вот глаза ее остановились на сидевшей рядом с ним женщине, и лицо ее стало белым как полотно. Надменно вскинув голову, Элинед обвиняющим жестом указала на Джессамин:
— Гляжу, ты польстился на шлюху Ральфа Уоррена? А мне всегда казалось, что у тебя слишком хороший вкус. Рис, чтобы подбирать чужие объедки!
Испуганный шепот пролетел по залу и смолк, сменившись гробовой тишиной.
Xoтя Элинед и говорила на валлийском, Джессамин достаточно хорошо знала его, чтобы понять, какое чудовищное оскорбление только что нанесла ей эта женщина. Кровь бросилась ей в лицо, она яростно стиснула кулаки так, что побелели костяшки пальцев, комкая под столом нарядную скатерть. Как бы ей хотелось пощечиной стереть надменное выражение с этого ненавистного, ослепительно красивого лица, заставив униженно просить о прощении! Но вдруг сердце ее испуганно екнуло при мысли о том, что же еще знает ее соперница, если имеет наглость открыто оскорблять ее.
— Если ты явилась приветствовать нас, прошу тебя, садись и будь гостьей, — перебил ее Рис. — А если в твои намерения входит принести горе в наш дом, то тогда лучше уходи, Элинед!
— Беда и позор придут в твой дом и без моей помощи, Рис! Ты сам будешь повинен в этом, ведь именно ты привез эту потаскушку в Трейверон — дом твоих предков. Неужели ты не знал, что она принадлежала Ральфу Уоррену?
Стиснув кулаки. Рис как бешеный вскочил на ноги:
— Убирайся! Вон из моего дома! Или дожидаешься, пока я велю слугам вышвырнуть тебя за дверь?!
— Не посмеешь! Я не из тех, кому указывают на дверь! Ты решил порвать нашу помолвку для того, чтобы спутаться с этой шлюхой, так вот знай — я не позволю тебе бросить меня точно ненужную вещь! Соглашение о помолвке вес еще в силе!
Рис нетерпеливо махнул своим люди, которые с беспокойством наблюдали за этой омерзительной сценой, не зная, как себя вести. Они бы давно вышвырнули ее за порог, но семья леди Элинед была слишком хорошо известна в их местах, и без приказания лорда они никогда не решились бы нанести ей подобное оскорбление.
— Нас больше ничто не связывает, запомни это! Эй, кто там… проводите леди Элинед до дверей! Похоже, ей нечего здесь делать. Эта женщина не достойна быть сейчас с нами!
— А она… она достойна?! — завопила Элинед, с бешеной яростью тыча пальцем в сторону Джессамин. — Я могу доказать, что она изменила тебе. Рис. Неужели у тебя не хватит мужества выслушать то, что я скажу?!
Джессамин поднялась, судорожно цепляясь за руку Рису. Она была в ужасе, чувствуя, как в нем понемногу закипает ярость. Но самое страшное было то, что она даже не догадывалась, что задумала Элинед, что такое могла узнать, чтобы кинуть ей в лицо свои чудовищные обвинения. Ужасное чувство надвигающейся опасности окутало ее точно темным облаком, и Джессамин похолодела: у нее больше не было ни малейших сомнений, что слова Элинед не просто пустые угрозы.
139 
