339 
Поэтому-то, передавая по телеграфу ответ царя своему брату, Алексеев от себя добавил великому князю просьбу: когда Государь вернётся в Царское Село и они увидятся – не остыть и снова ходатайствовать о замене нынешнего совета министров, а главное – как их выбирать. (Он не решился вымолвить – пусть будет ответственное, но думал именно это).
Впрочем, виделось теперь Алексееву, дорог каждый час и не опоздать бы с уступками в то драгоценное время, пока Государь ещё будет ехать до Царского Села.
А тут же в подтвержденье и от безудачливого князя Голицына пришла умоляющая телеграмма – уволить их всех и передать власть ответственному министерству. С разных сторон решительно все в один голос просили одного и того же, такого простого, – и почему ж было не уступить? Удивительно умел и упираться этот человек!
Ещё и генерал-квартирмейстер Лукомский (при Гурко заменивший Пустовойтенку) побуждал Алексеева не сдаваться и уговаривать. Как люди, всё же касающиеся образованных слоев, они понимали друг друга, им доступен был стон и ожидание общества, чего венценосец никак не воспринимал.
Но уговоры Алексеева прошли зря, и, не дотягивая вечера, он лёг.
Тут вдруг – сам Государь пришёл в помещение генерал-квартирмейстерской части, принёс телеграфный бланк для Голицына и ещё специально передал Алексееву через Лукомского, что решение окончательно и докладывать ещё что-либо по этому вопросу – бесполезно.
И именно от такой передачи Лукомский стал уговаривать Алексеева – снова подняться и идти обламывать: в этой оговорке Государя не было ли уже начала сдачи?
И в своём дурном состоянии Алексеев снова побрёл убеждать царя: упущенное время бывает невознаградимо и от таких минут может зависеть жизнь государства. Правильно было посылать войска, но и правильно уступить с правительством. Гораздо лучше бы – обойтись без всякого кровопролития и насилия, а скорей обернуть все силы страны к делам войны.
Всё снова зря. Хотя довод избежать кровопролития всегда отзывен был у Государя – а сейчас он не слышал о министерстве, как заколодел. И стал у него голос глухой, без тембра, без окраски, и щёки впалые. Да таким ссунутым он и вернулся из Царского Села.
Ладно, в конце концов не больше же всех Алексееву нужно было решать государственные вопросы за всю их династию.
Пошёл лёг.
Но тем временем Государь принял внезапное, а в нынешних условиях ошеломительное решение: немедленно, сегодня же ночью, выезжать в Царское!
Ведь вот же и брат разумно просил его не ехать! – зачем же ехать при таком опасном положении? Алексеев надеялся ещё завтра отговорить Государя – а он ехал уже сегодня? Это не вмещалось ни в какую нормальную голову! Как же мог в такую смутную минуту глава государства и Верховный Главнокомандующий покинуть центр командования и центральный узел всех воинских телеграфов, покинуть верный ему 7-миллионный фронт от Балтийского до Чёрного моря, и с этой превосходной устойчивой позиции, откуда направлялись действия армий, – поехать без реальной охраны по незащищённым путям в самую близость бушующей взбунтованной столицы?
А ещё и того опасался Алексеев, что когда Государь соединится с супругой – его уж не уговоришь ни к малой уступке, только здесь и пробовать.
Свинцовыми сапогами опять потащился начальник штаба.
И опять бесполезно.
Такой у Государя твёрдости, такой ослеплённости и оглушённости не помнил Алексеев за полтора года.
Ладно, закусил удила – пусть и едет.
Только непонятно было, как же они будут связаны с утра, когда поезд будет в движении?
Ещё послал двум фронтам распоряжение охранять примыкающие к маршруту железные дороги от беспорядков.
Тут Северный фронт доложил, что полки в Петроград назначены и через сутки будут там.
Ну, как будто всё предусмотрено и всё налаживалось. Теперь-то, в час ночи, мог, наконец, Алексеев дотянуться до постели?
Дежурный подполковник доложил ему о таком разговоре с Главным штабом из Петрограда: что по всему городу стрельба, доставка телеграмм невозможна, все телеграммы с двух часов дня лежат на телеграфе, и там опасаются, что вот-вот прервётся телефон.
Но тут принесли ещё более странную телеграмму, не от кого-нибудь, а от самих петроградских телефонных чиновников: что они окружены со всех сторон мятежниками, стреляют пулемёты. Не могли переслать даже высочайшей депеши председателю совета министров, ни единой вообще, и есть опасность не успеть уничтожить все прежние, не попали бы в руки мятежников. Просят больше никаких депеш в Петроград не посылать!
339 
