Особенно,... 
75 
Широкие полукруглые ступени, ведущие к высокому крыльцу, стерлись и растрескались, однако пятеро дюжих молодцов, что несли здесь службу, держались с таким достоинством и были столь великолепны, что Ги невольно оробел. Тускло мерцали их огромные каплевидные щиты, алые, с эмблемой единорога посередине и с окованными бронзой краями. Панцири из цельного металла с застежками на боках, длинные туники и башмаки со стальными поножами, как у римлян, – все сияло. Каждый держал длинное копье, их головы венчали каски с опущенными полями, расходящимися ото лба и прикрывающими уши, с высокими гребнями, выкрашенными в алый цвет. Даже дождь не лишил блеска их облачение.
Ги был осмотрен с головы до ног, но его сообщение, что у него срочное дело к королю Карлу, возымело действие, лишь когда он раздал по четверти денария каждому стражнику. Он был пропущен в приемную, однако один из молодцов тут же потребовал прибавки, вызвавшись отвести в дворцовые конюшни усталого коня. Еще больше запросил лакей-евнух в опушенной мехом хламиде за то, что взялся провести Ги по путаным переходам прямо в атриум. Там он подвел его к майордому, человеку тучному, с завитыми в колечки седыми волосами, надушенному и нарумяненному, как дама. Держался тот с такой важностью, словно и сам происходил из рода Каролингов.
– По делу о бенефициях явились, благородный господин?
Говорил он лениво и невнятно, не прекращая жевать ломоть пышного пирога с душистой начинкой. У Ги от голода заурчало в животе. Сидевший у стены за заваленным свитками столом писец-клирик тоже что-то жевал, равнодушно разглядывая промокшего насквозь воина. Ги постарался придать лицу как можно более значительное выражение.
– У меня к его величеству королю Карлу дело в высшей степени тайное. Я должен переговорить с ним с глазу на глаз.
Майордом снисходительно кивнул.
– Вот-вот, я же и толкую, что насчет бенефиция. Вас тут много таких, воинов, требующих платы за услуги. И всем непременно пред очи самого короля. Что ж, благородный господин, я готов вас включить в очередь на аудиенцию, или, может быть, желаете, чтобы я ускорил дело?
Он недвусмысленно протянул перед собой пухлую ладонь.
У юноши от возмущения перехватило дыхание. Но он сумел справиться с собой. Снова рука его скользнула в кошель, но там обнаружился всего лишь серебряный денарий. И ни единой монеты больше.
Толстяк повертел стертый денарий и пожал плечами:
– Я полагаю, что смогу внести вас в список на конец этой недели.
Ги начал закипать.
– Выслушайте меня, достопочтенный, у меня нет нужды клянчить у государя бенефиции. Я прибыл из Парижа от герцога Нейстрийского Роберта, и мне необходимо как можно скорее увидеть короля Карла.
– Имеете какие-либо грамоты? – лукаво прищурился майордом, едва ли веря, что гонец герцога мог прибыть без сопровождения. Когда же Ги покачал головой, кивнул клирику – мол, видывали мы подобных ловкачей.
– Светлейший государь сейчас крайне занят, принимая в Лаоне герцога Лотарингского Ренье. Плохим я был бы слугой, если бы стал беспокоить его ради забрызганного грязью вавассора, голословно утверждающего, что он прибыл по неотложному делу.
– Клянусь спасением души, дело мое не терпит отлагательства, и когда я доложу, по какой причине прибыл, вы получите достойную награду за рвение.
Майордом кивнул и впился крепкими зубами в золотистую корку пирога.
– Несомненно, мой господин, несомненно… И если дело ваше так важно, то могу посоветовать вам лишь одно – продиктовать писцу прошение с его изложением. Кроме этого, есть единственный путь – попытаться привлечь к себе внимание августейшей особы во время вечерней службы в соборе Девы Марии.
О грамоте не могло быть и речи. Но второе привлекло его внимание. Коротко откланявшись и поблагодарив, Ги без промедления удалился. Нарядный лакей повел его вдоль крытой галереи.
Ги остановился у крыльца, глядя на покрытые пузырями лужи посреди двора. В самом деле – на что он рассчитывал? Как можно было надеяться добиться скорой встречи с королем? Уже год он в миру, а все еще не избавился от монастырской наивности. Как же – по закону франков всякий подданный имеет право обратиться с прошением к монарху! Хотя даже к герцогу Роберту, верным вассалом которого был его отец, он смог попасть лишь после того, как за него замолвил слово ныне приближенный к особе герцога Одон Музыкант. Здесь он ничего не добьется, даже если откроет, что он сын Фулька из Анжу. Вассалы Роберта Нейстрийского не в чести во владениях короля. Придется и в самом деле ловить момент, когда Карл проследует к мессе в собор.
75 
