Глава 9

Эта таверна отличалась от остальных местных заведений гораздо большим порядком, что могло человека непросвещенного заставить думать всякие глупости про колдовство и магию. Ну а как иначе можно сохранять едва ли не армейскую дисциплину в харчевне, расположенной в пределах видимости казарм пехотного легиона, да еще во время увольнительной?

Но все загадки разрешались очень просто – хозяин привык выполнять обещания, и если он сказал, что крикун и дебошир может рассчитывать только на множество ушибов и переломов, то, значит, так и будет. А поможет ему в воплощении угрозы парочка здоровенных молодчиков, только тем и кормящихся… И больше нарушитель через порог этого заведения не переступит! Память у местного хозяина была хорошая, а слово держал крепко, потому и тянулись сюда все те, кто желал отведать хорошей кухни и посидеть в тихой обстановке, когда у тебя над головой не летают лавки и вокруг не брызжет кровь.

А еще сюда приходили ради хриплого баритона местного певца, с тихим надрывом тянущего старые, забытые в иных местах песни.

• О да, мы из расы
• Завоевателей древних,
• Которым вечно скитаться,
• Срываться с высоких башен,
• Тонуть в седых океанах
• И буйной кровью своею
• Поить ненасытных пьяниц —
• Железо, сталь и свинец.

Старые, очень старые слова, с тех самых времен, когда маги еще не придумали средства против пороховых зарядов и свинцовый дождь выкашивал ряды бойцов быстрее стрел и арбалетных болтов. А может, даже еще более древние, ведь свинец лили на вражеские рати, атакующие мощные стены крепостей…

К’ирсан тихо сидел, подперев щеку сжатым кулаком и прикрыв глаза. Его любимый столик располагался недалеко от небольшой сценки в глубокой стенной нише. Легкое дрожание огней старого светильника словно бы ласкало утомленную душу человека. Вообще это место не пользовалось большой популярностью в трактире – все предпочитали либо открытые, ярко освещенные столы с приставленными лавками, где удобно сидеть дружными компаниями, либо закрытые кабинеты для любящих уединение обладателей более толстых кошельков. Этот же обособленный, но в то же время расположенный на виду столик не любил никто.

А К’ирсану только это и надо было. Резкие слова песен заставляли откликаться осколки его былого «Я», казалось, давно уже погребенные под цинизмом и ненапускной жестокостью. Они будили воспоминания, заставляли почувствовать себя тем, прежним, который не убивал ради собственной жизни, не избивал осмелившихся не подчиниться… слишком много «не». Жизнь изменилась, и он стал другим, но ведь так хочется вернуться назад! И вот теперь капрал приходил сюда каждую увольнительную и вслушивался в мрачные переливы песен, уносясь мыслями в невообразимое далеко.

Именно здесь, отгородившись ото всех остальных ширмой своих мыслей, он вспоминал – вспоминал отца, маму, брата и сестру. В этом мире он уже начал их забывать, забывать себя. Даже собственное имя уже казалось чем-то чужим, инородным. Он слишком врос в этот мир, оставаясь при этом нелюдимым одиночкой. Опять всплыл в памяти недавний разговор с Терном…

– К’ирсан, я тебя не понимаю. – После обычной ночной тренировки они сидели на краю плаца и отдыхали. – Чего ты хочешь всем этим добиться? Чего ты вообще хочешь от жизни? – В голосе товарища звучало искреннее недоумение.

К’ирсан удивленно вскинул брови, но, вспомнив про неспособность Терна видеть во тьме, спросил:

  59