Особенно,... 
125 
Лиз начала приставать к ней с калорийными продуктами, витаминами и надоедать советами. Шанталь и Гордон появились с просьбой о деньгах. У нее начали выпадать волосы, но Хани почти не обратила на это внимания.
Как-то в начале августа, через три месяца после смерти Дэша, она ехала по узкой дороге в горном ущелье, возвращаясь от его адвоката, и вдруг поняла, как это было бы просто — пройти один из поворотов по слишком широкой дуге. Резко нажать на газ — и она перелетит через ограждение и рухнет в каньон. Машина загремит, а потом превратится в пылающий метеор, который без остатка испепелит ее боль.
Хани вцепилась в руль трясущимися руками. Бремя страданий стало настолько тяжелым, что она просто не могла его больше выносить. Никто не будет слишком печалиться, если она умрет. Лиз огорчится, но у нее насыщенная, богатая событиями жизнь, и она скоро забудет Хани. Шанталь будет плакать на ее похоронах, но ее елезы недорого стоят — вряд ли она будет плакать сильнее, чем после смерти одного из персонажей ее мыльной оперы. Когда у человека нет настоящей семьи, он запросто может умереть неоплаканным.
Семья.
Это было все, о чем она только мечтала. Человек, который будет любить ее безоговорочно. Человек, которого она смогла бы любить всем своим сердцем.
Тело Хани сотрясалось от рыданий. Она потеряла так много. Он был для нее и любовником, и отцом, и ребенком, и центром всего самого притягательного в жизни. Она потеряла его прикосновения и запах. Она потеряла то, как он ругался, звук его шагов, пересекающих комнату, прикосновение его усов к ее щеке. Она больше никогда не увидит, как он выворачивает газету наизнанку и в результате никогда не может найти первую страницу; ей уже не услышать звуков спортивных состязаний, гремящих из телевизора. Она больше не увидит ежедневный ритуал бритья и душа, раскиданные полотенца и белье, которые никак не хотели попадать в корзину. Она растеряла все ненужные вещи, которые были частью Дэша Кугана.
Сквозь пелену слез она видела, как стрелка спидометра ползет вправо. Машину накренило на повороте, и шины завизжали. Нажать на газ, повернуть руль — и горя больше не будет.
Из другого мира пришло непрошеное воспоминание — молодая девчонка с неровно подстриженными волосами в стоптанных резиновых тапках. Стрелка спидометра сместилась еще вправо, и Хани подумала о том, — что стало с той упорной маленькой шестнадцатилетней девочкой, верившей, что в жизни нет ничего невозможного. Где тот ребенок, который пересек Америку в пикапчике-развалюхе, ехавшем, казалось, только на одном упорстве? Хани уже не могла себе представить той безрассудной смелости. Она не помнила того ребенка, каким была еще совсем недавно.
«Найди ее, — прошептал голос у нее внутри. — Найди ту маленькую девчонку!»
Постепенно нога перестала вжимать в пол педаль газа — не потому, что у Хани снова появилось желание жить, — она просто слишком устала, чтобы выдерживать и этот груз.
«Найди ее!» — повторил голос.
«Почему бы и нет?» — устало подумала Хани. Единственный выбор, который у нее оставался, — умереть.
Через десять дней Хани вышла из «блейзера» с кондиционером на разбитую асфальтовую автостоянку парка развлечений на Серебряном озере, и ее охватила влажная жара Южной Каролины. Через зияющие дыры в асфальте поднялись достававшие до колен сорняки, бетонные столбы со струйками ржавчины указывали, где раньше стояли фонари. Ноги у нее были ватные. Хани провела в дороге уже несколько дней, останавливаясь в первых попавшихся мотелях соснуть несколько часов, и снова садилась за руль. Сейчас она не чуяла под собой ног от усталости.
Хани прищурилась от яркого солнечного света и посмотрела на вход в парк. Она уже несколько лет была владелицей парка, но пока ничего с ним не сделала. Сначала у Хани просто не было времени, чтобы заниматься и своей карьерой, и парком. Потом она вышла замуж за Дэша, и появилось время, но не было денег.
Крыша над билетной кассой покосилась, и ярко-розовая краска на шести оштукатуренных колоннах потускнела и облупилась. Покосившиеся буквы над входом были еле видны:
«П рк раз ле е ий на Сер бр ном о ере
Легенд рный ат ракц он
Чер ый гр м
Удовольс вие дл всей се ьи»
Хани подняла голову и посмотрела на то, ради чего она пересекла чуть ли не весь континент, — на развалины «Черного грома». Возвышаясь над пришедшим в запустение парком, могучие деревянные горжи все еще парили в жарком небе Каролины. Ни время, ни запустение не смогли их разрушить. Они были непобедимы — величайшие американские горки на всем Юге, и ничто не могло осквернить их величия — ни пришедшие в упадок здания, ни покосившиеся знаки, ни выросший под ними густой подлесок. Горки не работали уже одиннадцать лет, но все еще терпеливо ждали посетителей.
125 
