Особенно,... 
102 
— Может, все и обойдется, Дэш. Никто не узнает. Сохраним нашу женитьбу в тайне.
— Это невозможно. В бульварных газетенках уже все, наверное, разузнали. Думаешь, тот парень, что регистрировал наш брак, будет держать язык за зубами?
— А почему бы и нет?
— А как насчет того клерка, что заполнял бумаги? Или ювелира, продавшего обручальное кольцо?
Хани прижалась к спинке стула.
— И что, по-твоему, может произойти?
— Наши ребята из отдела средств массовой информации из кожи вон будут лезть, чтобы спасти положение. У них ни черта не получится, но они сделают вид, что горы своротили и не зря получают деньги. Бульварные газетенки наймут вертолеты, которые будут висеть над ранчо в надежде получить фотографии, где мы оба будем в чем мать родила. Хроникеры начнут строчить о нас в газетах. Комики будут отводить на нас душу. Мы станем основной мишенью шуток в ежедневных монологах в шоу Карсона. Нам и шагу не удастся ступить так, чтобы какой-нибудь остряк не показал на нас пальцем.
— Этого не может быть…
— Телекомпания и все эти чертовы артисты из сети будут уверять друг друга, что можно подработать сценарий и пересмотреть концепцию сериала. Но что бы они ни делали, публику будет тошнить, и «Шоу Дэша Кугана» почиет в бозе.
Хани не на шутку рассердилась на Дэша:
— Ты не прав! Вечно ты во всем видишь лишь плохое. Эта черта у тебя просто невыносима. Даже если случается какая-нибудь ерунда, ты ведешь себя так, словно наступает конец света! Публика не так глупа. Они отличают реальную жизнь от телевизионных программ. И сеть ни за что не откажется от сериала. Они сделали на нем миллионы. Это самый удачный сериал за все годы. Все любят нас!
— Кого ты пытаешься убедить? Меня или себя?
Мягкость Дэша обезоружила Хани. Она посмотрела на сверкавшие в полуденном солнце волны океана и опустила плечи.
— Мы не сделали ничего плохого. Мы любим друг друга. Я не вынесу, если они превратят нас в повод для непристойностей. Мы же живем в реальной жизни, а не в телевизионном шоу.
— Но ведь публика не знает нас, Хани; им известны лишь персонажи, которых мы играем. И новость о том, что Дженни Джонс сбежала со своим папочкой, чтобы выйти за него замуж, будет для них почище разорвавшейся бомбы.
— Но это же несправедливо, — твердила Хани. — Мы ведь не сделали ничего плохого.
Дэш внимательно посмотрел на нее:
— Ты ни о чем не жалеешь?
— Конечно, нет! А вот ты, кажется, пожалел.
— Да не жалею я. Хотя, может быть, и стоило бы.
Когда они посмотрели друг другу в глаза и ничего, кроме любви, там не увидели, напряжение немного спало.
В тот же день они разбили лагерь на песчаном берегу уединенной бухточки. Дэш показал ей, как молотком и зубилом откалывать от камней крупных, размером с кулак, устриц. Они выдавливали на них свежий лимонный сок и ели сырыми.
Купаться было холодновато, но Хани настояла, чтобы они пошли побродить по воде. А потом Дэш согрел ее ноги между своими бедрами. И еще были объятия под шум прибоя.
На следующую ночь они сняли комнату в маленьком отеле, где была ванна с горячей водой. Оценив всю прелесть принятия душа вдвоем, Хани поднялась на цыпочки и прошептала Дэшу, что она хочет с ним сделать.
— Ты уверена? — спросил он хрипловатым голосом.
— О да! Еще как уверена!
На этот раз именно она повела его в постель.
На другой день они направились в глубь пустыни, где разбили лагерь. Хани увидела искривленные стволы слоновых деревьев и гранитные валуны, которым ветер придал устрашающие формы. На застывшем рельефе на фоне неба вырисовывались контуры гигантских кактусов с сидевшими на них грифами. Вечером, когда они уселись у маленького, разведенного Дэшем костра, Хани с тяжелым сердцем наблюдала за заходом солнца.
— Не уверена, что здесь мне понравится.
— Если не видела звезд в пустыне, можешь считать, что ты их совсем не видела.
Солнце скрылось за горизонтом, и в небо взметнулась огромная стая птиц. Хани замерла:
— Как красиво. Я никогда не видела столько птиц!
Дэш усмехнулся:
— Это летучие мыши, радость моя.
Хани поежилась, и Дэш притянул ее к себе на спальный мешок.
— Природа в этих местах не приукрашена. И поэтому мне здесь нравится. Жизнь обнажена здесь до костей. И не надо ее бояться.
Хани постепенно расслабилась и пристроилась на плече у мужа. Ночные звуки оживили пустыню. Со временем на небе одна за другой стали загораться звезды. Свет городских огней не смазывал их блеск, и у Хани появилось чувство, что она видит звезды впервые.
102 
